– Вас вызывают из комиссии по магической этике, Учитель.

– Ты сказала, что я не отвечаю на вызовы?

– Да. – Черные миндалевидные глаза виновато посмотрели на ворона. – Но он говорит, что это срочно, и, если Вы не ответите ему сейчас, через два часа он вызовет Вас повесткой.

– Элрой всегда умел делать предложения, от которых трудно отказаться, – проворчал ворон. – Соединяй.

– Они арестуют Вас, Учитель? – испуганно спросила женщина.

– Севинч, разве мы сделали что‑то незаконное?

– Никогда не знаешь, как истолкует твои действия дознаватель этической комиссии.

– Не бойся, – ворон растекся туманом и превратился в Локи. – Элрой интересуется не нашей работой. Иди, он будет откровеннее, если беседа будет конфиденциальной.

Севинч вздохнула и вышла из зала. Засветилась зеркальная стена. Локи развернулся вместе с креслом и посмотрел в зеркало.

– Рад видеть Вас, достопочтенный Локи, – с дежурной улыбкой поздоровался Элрой. – Как поживаете?

– Спасибо, плохо, – криво усмехнулся Маг.

Элрой поверил ему на слово. Он, знавший Мага до его провала в Запределье, был неприятно удивлен. Всегда подтянутый, даже щеголеватый Маг явно был не в форме. Одетый в какую‑то бесформенную хламиду, он полулежал в кресле. Проницательные зеленые глаза его стали сонными и тусклыми, двухдневная щетина недвусмысленно указывала на состояние депрессии. Грязные босые ноги, торчащие из‑под непонятного одеяния, наводили на грустные мысли.

– Прошу прощения за беспокойство, – Элрой чувствовал себя мерзким бюрократом, пристающим по пустякам к усталому больному человеку, – я отвлеку Вас не надолго.

– Все нормально, – успокоил Локи. – Спрашивайте.

– Полагаю, Вы знаете, о чем я хотел бы поговорить с Вами, – пробормотал Элрой, впервые за последние десять лет работы испытавший замешательство.

– Неужели о Запределье? – хмыкнул Маг, материализуя из воздуха бокал красного вина.

– Не совсем, хотя и об этом тоже.

Повисла пауза. Локи равнодушно молчал, Элрой колебался, не зная, как приступить к делу.

– Что Вы знаете о Заклятии? – спросил, наконец, дознаватель.

– В смысле техники исполнения, или с точки зрения срока, который за него можно получить посредством Вашей фирмы? – без всякого выражения уточнил Локи, породив в душе Элроя глубокие сомнения в подлинности плохого самочувствия Мага.

– В смысле Инсилая.

– Он никогда не пойдет на такое преступление, – помедлив, ответил Локи. – Слишком легкомысленный, слишком разгильдяй.

– Этого разгильдяя Вы назвали избранным учеником, – напомнил Элрой, невольно отвлекаясь от темы.

– Избранность не предполагает обязательного нарушения закона. Не так ли?

– Против Вашего ученика совершено магическое преступление, Вы вправе подать иск.

– Я? – удивился Локи. – По доброй воле на растерзание судейских? Нет уж, благодарю покорно.

– Вы уверены, что не хотите защитить интересы пострадавшей стороны? Согласно Хартии Магов, Вы имеете право подать иск от имени Инсилая.

– Если я соберусь восстанавливать справедливость, я справлюсь своими силами, без привлечения общественности. Я, конечно, уже не молод, но до старческого маразма мне еще далеко. Что‑нибудь еще?

– Да, господин Локи, разумеется. Во‑первых, я хочу предупредить Вас, что в Мерлин‑Лэнде самосуд преследуется по закону. Во‑вторых, я располагаю информацией о том, что Вам достоверно известно имя человека, согрешившего Заклятием.