ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Друзья – это братья и сестры, которых мы сами себе выбираем.

Глава 8

Вообще‑то мамаша у меня ничего, продвинутая, но иногда ее клинит, и тогда она чудит. Если это происходит, спасайся, кто может. Список пострадавших от ее причуд возглавляю я. Мое рождение ее так заклинило, что она назвала меня Альвертина. Клин‑то у нее скоро прошел, а вот имечко мое дурацкое мне на всю жизнь осталось. Как же я от этой ее причудливости натерпелась, словами не выскажешь, на пальцах не покажешь. Вмиг прослывешь трудным ребенком. Сначала‑то было еще терпимо. Родила меня мама в Бразилии, и пока мы там жили, на Альвертину почти никто внимания не обращал. Может, там своих Мирандолин‑Арчибальдин хватает, а может, просто не помню реакции общественности за давностью времени и личной молодостью: мне было лет пять, когда мы оттуда уехали. Тут‑то мои беды и начались, ибо из солнечной Бразилии подались мы в чуть менее солнечную Одессу. Не город, а гнездо пересмешников. И как меня только не звали – и Альтиной, и Нифертиной, и даже Тритатиной. Ну, с одесским юмором это еще цветочки.

Но, если честно, я согласилась бы даже на Тину болотную, если бы все эти игры с моим именем продолжались у самого Черного в мире моря. Но год назад маман опять заклинило. На сей раз в голову ей втемяшился какой‑то Мерлин‑Лэнд. Будто ей там медом намазано, и все сознательное население города ждет нас, любимых, не дождется. Я спросила у соседского Иоськи, где этот чертов Лэнд находится. Хоть и орет Иоська на всю Одессу, что будет кругосветным путешественником, а про Мерлин‑Лэнд ни фига не знает. Мы с ним все карты перерыли, нигде не нашли. Тоже мне, Тур Хейердал пополам с Магелланом, где соседскую голубую мечту искать, даже представления не имеет. Мне и то хватило соображения предположить, что, судя по названию, это какой‑то заштатный городишко в Америке. А что на карте его нет… так ведь и районный центр Урюпинск не на каждом глобусе нарисован.

Второй вопрос, что там понадобилось маман. Я посовещалась с Софочкой, моей соседкой по парте, и мы пришли к выводу, что объявился мой героический папашка. Софке Куц можно в этом вопросе доверять. Во‑первых, у нее уже третий папаша за последние два года, во‑вторых, родственники ее все до десятого колена давно съехали – кто в Америку, кто в Израиль, так что в беглых папашах она здорово сечет. Софка в моей семейной запутанности попыталась разобраться и давай про моего папашку расспрашивать с пристрастием, а я толком и не знаю ничего. Лично я с ним не встречалась, а мамаша моя, как только о нем речь заходит, все время в показаниях путается. По ее словам выходило, что он где‑то геройски сгинул. То в автокатастрофе, то в авиа, а то и вовсе в каких‑то загадочных боевых действиях. Настораживало то, что проистекало это всякий раз по‑разному, он разве что на «Титанике» не тонул. Выходит, либо папаша мой из семейства кошачьих и было у него девять жизней, либо у маман склероз преждевременный прорезался, либо все это вранье. Я склоняюсь к последнему. Особенно, если добавить ко всему этому необъяснимо вспыхнувшую страсть моей мамочки к Мерлин‑Лэнду.

Софка еще потревожила свои извилины и догадалась, что, видать, мой папашка, как ее первый, был сначала при жене, а теперь стал без. С той разницей, что на этом месте мой папаша стал призывать мою маман, а Софкин бросился к какой‑то шмаре в Израиль, бросив Софку и ее мамашу окончательно. Работу мысли Софа оценила в визит своей мамы к самой модной гадалке Одессы госпоже Катарине. Мадам Куц пребывала в поисках очередного мужа, да и Софка была не прочь сменить фамилию и помогала мамашке своей драгоценной в этом вопросе как могла. Грабеж, конечно, но долг платежом красен.