Эйдриен пробежала глазами письмо до конца и, закончив, посмотрела на Лью. Тот сидел и молчал, погрузившись в свои мысли.

– О чем задумался? – поинтересовалась она.

– О своей работе в Институте, – ответил Льюис. – Все это походит на симуляцию.

– Напомни, что именно…

– Я изучал так называемые скрытые возможности человека. От ритуальных танцев дикарей, на которых они входят в транс, до способов изучения иностранных языков.

– И что? Я не понимаю, какова твоя роль во всем этом…

– Зато я понимаю. Все связано с альтернативными состояниями сознания – наркотики, гипноз, транс. И не только: меня побудили написать о «мессиях стран третьего мира» и «массовом обращении в веру». И я это сделал. Я докладывал об одном целителе, очаровательном человеке из Бруклина; о лишенном духовного сана священнике из Сальвадора – про него ходили слухи, будто он творит чудеса… И еще о политике из секты пятидесятников из… По-моему, из Белиза.

– И что?

– Кто-то шлепнул целителя. Застрелили на сцене, когда он проводил операцию. В газетах писали, будто его убил какой-то псих.

– И ты связываешь это со своей деятельностью?

– Не знаю, что и думать, – ответил Макбрайд.

Они оба сидели на диване и слушали, как в окна хлещет дождь. Через некоторое время Льюис подался вперед и начал складывать бумаги Крейна в портфель. Эйдриен поднялась, прошла через всю комнату к окну. Выглянула.

– Дождь стихает, – сказала она.

Макбрайд кивнул и в задумчивости склонился над толстым конвертом из оберточной бумаги, в котором лежали газетные вырезки. В правом верхнем углу Крейн надписал: «Первые отчеты».

Льюис вывалил содержимое конверта на стол и стал разглядывать пожелтевшие от времени вырезки. Сначала дело шло быстро, а потом он заинтересовался и начал подолгу просиживать над каждой газетной статьей. Здесь были собраны десятки кратких некрологов о людях, чьи имена ему ни о чем не говорили, и одновременно официальные сообщения о насильственных смертях выдающихся деятелей со всего мира.

«Руанда – Исчезновение самолета лидера хуту».

Исчезновение? Макбрайд задумался еще глубже. Наконец оторвался от вырезок и взглянул на Эйдриен:

– Ты это видела?

Она обернулась:

– Что именно?

– Вырезки.

Голос его зазвучал как-то странно, и это привлекло внимание девушки.

– Нет, я подумала, что здесь ничего интересного. Ты что-нибудь обнаружил?

Ее собеседник ответил не сразу. Он сидел на месте, не в силах поверить тому, что лежало перед его глазами, и качал головой.

– Кажется, мы наткнулись на список мишеней.

Они переписали немало фамилий на вырванный из блокнота лист, а затем попрощались с Мами. Она сердечно обняла Эйдриен и спросила с невинной улыбкой:

– Вы нашли свои письма, дорогуша?

Эйдриен отрицательно покачала головой и, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству вины перед этой доброй женщиной, призналась:

– Знаете, Мами, по правде говоря, нет никаких писем. Это просто предлог.

Хозяйка улыбнулась.

– Я знаю, – проговорила женщина и стиснула руку Эйдриен. – Только больше ничего не рассказывайте. Я знаю, какие у Каля были друзья. Просто пообещайте, что, когда снова окажетесь в наших краях, заскочите на ленч. Договорились?

На том и распрощались.

Полчаса спустя Эйдриен с Макбрайдом сидели на веранде ресторана, который специализировался на традиционной карибской кухне. В воздухе стоял терпкий запах жарящихся на углях стейков, оливкового масла и денег, а над головой вращались лопасти вентиляторов.