|
Родители делают вид, что не понимают этого и хотят убедить Альку в своей доброте и справедливости. И наверно, хотят узнать его мнение: с ними ли он? Понять, чем он дышит. Они хитрят и юлят перед ним или, скорее всего, хотят, чтобы и он, Алька, вместе с ними был виноват перед Макаркой. Зачем-то им это нужно. Надо бы прямо спросить у них об этом. Да не привык он так говорить с родителями: не хотел портить с ними отношения, а теперь бы и надо прямо спросить, но не хватало смелости…
И Алька кивнул отцу: — Согласен. — Кивнул и вздохнул про себя: «А ведь надо было поспорить…» — Что ты считаешь лучше подарить ему? — спросил отец. Алька пожал плечами. Пусть уж сами думают и не заставляют его ломать голову. — Секретное совещание окончено, — отец улыбнулся. — Можешь идти. И Алька ушёл с балкона, а мать осталась там. Ясно, родители остались для более секретного совещания, для совершенно секретного, и о чём они там будут говорить, он, возможно, никогда не узнает. Расстроенный, с опущенной головой, Алька вышел из дома, побрёл по дорожке меж кустиков сирени и вдруг лицом к лицу столкнулся с тем самым крепкоплечим, красногубым парнем с чёрными усиками, который не так давно просил его купить пирожки и держался с ним очень по-дружески. — А вот и ты! — сразу узнал его парень. — Ты что, здесь живёшь? — Здесь… А что? — А то, что, значит, ты бесценный для меня человек… Где-то тут, понимаешь ли, живут мои заказчицы. Дамочки. Снял размеры, записал адреса. Теперь заказ готов, но я никак не могу найти их… Тебя как звать-то? Не Аликом? — Аликом, — удивлённо ответил Алька. — У меня фирма серьёзная — везде агентура. Всё знаю. Так что не таращь глаза, — сказал парень. — Меня зовут Федя… Так поможешь? — Запросто! — сразу согласился Алька. — С какого адреса начнём? Федя извлёк из бокового кармана ярко-оранжевого пиджака блокнотик. — Корпус номер восемнадцать, комната два. — Так это вон там, пошли… — Алька решительно ухватил парня за локоть и быстро повёл к небольшому скрывавшемуся в кипарисах и тамариске корпусу. Сердце его стиснулось от радости. Он был нужен кому-то, его ценили, с ним считались… Что ещё надобно в жизни человеку?! На террасе вокруг столика сидели несколько молодых нарядных женщин и негромко разговаривали. Федя вручил одной из них перстень с голубовато-зелёной яшмой, получил тридцать рублей, не отходя от столика, небрежно пересчитал их, и Алька повёл его по новому адресу, надеясь, что тот не последний. Алька уже подходил к нужному корпусу, как вдруг налетел на Тайку с Ирой. Алька смутился и чуть было не отпрянул в сторону, да сумел сдержаться — что бы о нём подумал Федя? — и продолжал вести его к террасе. Тайка посмотрела на него так, будто выстрелила, кинула взгляд на Иру и, давясь от смеха, спросила: — Ты куда это, братец? Нас не замечаешь, а мы вчера выпустили на свободу Ваську… Ух как полетел! А завтра придёт Андрюшка, если хочешь, мы и тебя возьмём с собой… Будет нескучно! Когда она говорила, Алька притормозил шаг, Федя с недоумением поглядывал то на него, то на девчонок. У Иры глаза были прищуренные, неверные. Что это Тайка заговорила о Ваське и об Андрюшке? И о нём, Альке, вспомнили? Нужен им стал почему-то? В чём дело? Алька не слушал бы сестру, прошёл бы мимо, если бы не эти неожиданные, странные слова. Однако рядом был Федя, и Алька смущённо сказал: — Отстань… Некогда мне сейчас. Они с Федей обогнули корпус, где была комната, в которой жила его заказчица. |
