Вот из отверстий, как антенны, высунулись жёлто-коричневые рожки с шариками на конце, и улитки медленно поползли, оставляя за собой слабый влажный след. Если чья-нибудь улитка отклонялась от курса, хозяину, по условиям гонок, позволялось подправить её палочкой, чтобы ползла строго по прямой.
Короче говоря, торчать в очереди за билетами выпало Васе…
— Никому из нас не надо в очередь! — неожиданно сказала Тая. — Алька купит билеты… Он обещал.
Глава 38. В львиной бухте
Вася с папой и мамой на огромной скорости мчались в краснобокой моторке к Львиной бухте, где их уже поджидали Андрюшка и Ира с дедом.
В лицо с разгона, как пули, били брызги, моторку трясло от скорости и рёва мотора, и Вася смотрел во все глаза на мощные, отвесные, в бугорках, трещинах и расселинах, коричнево-серые скалы и вспоминал вчерашний фильм — скучную, малопонятную взрослую любовь на экране, насмешливый голос Макарки со стены кинотеатра — он обычно билеты не покупал, а занимал места на стене или на растущих возле стены деревьях. Алька купил билет и ему, но Вася нигде не мог найти Макарку. И вообще, после того, что случилось в Сердоликовой бухте, тот стал не таким шумным и горлопанистым. Когда окончилась картина, Васю догнал Алька и быстрым, едким, насмешливым шёпотом спросил: «Ну как фильмик? Ничего? Всё дошло? Честно? Поздравляю! А твоему дружку было нескучно в компании с Иркой, а ей с ним… Ещё раз поздравляю!» Вася в темноте пожал плечами. Ему-то в конечном счёте что? Пусть себе сидят и смеются — видно, есть чему смеяться. Ей с ним веселей, чем с Васей. Самое неприятное было не это, а насмешливый, радостный тон Альки. Неожиданно Алька спросил, не собираются ли они куда-нибудь поехать. «Собираемся! В Львиную. А тебе что?» — «А когда?» — «Не знаю, завтра или послезавтра…» — «Возьмите и нас! — взмолился Алька. — Здесь такая тоска…» — «А нам что?» — Вася побежал в кромешную темноту догонять родителей…
Моторка доставила их в Львиную бухту, а через час с небольшим Вася с мамой и папой и остальные подплывали к прославленным Золотым воротам, и уже не на моторке, а вплавь. Возглавляла заплыв мама — её руки легко разводили воду. За нею бодро, без всякого труда двигался Иван Степанович, а уж за ними плыли Андрюшка с Ирой и Вася. Замыкал шествие папа. Он толкал перед собой матрац. На случай, если кто-нибудь из ребят выдохнется. Ведь плыть к воротам нужно не мало — метров двести!
Золотые медленно приближались — стоящая в море громадная коричнево-серая, заострённая сверху скала с проходом, в котором празднично, как подарок, светилось летнее небо.
— Ну как, братва, дотянете? — спросил Андрюшка, легко плывший впереди ребят; поджидая, пока они подтянутся, он то и дело нырял и вертелся в воде. — Хватит горючего?
— Дотянем! — задыхаясь от усталости, отозвалась Ира.
Вася, признаться, тоже изрядно устал — никогда ещё не плыл он так долго! — и не прочь был зацепиться за матрац. Да нельзя было. Даже Ира плыла, пускай из последних сил и по-собачьи, но плыла сама.
Дыхание Васи иногда прерывалось, всё чаще захлёстывала в рот вода, но Вася старался и вида не подать, что горючего у него осталось маловато.
Вот Ира приотстала, и руки её легли на краешек матраца. И стало слышно, как она учащённо дышит. Сейчас и он, Вася, возьмётся за краешек. Проплывёт несколько метров и возьмётся. До ворот ещё далековато, надо немножко передохнуть — так будет честней: он ведь плывёт не для форса, — в последний раз набраться сил и уж потом сделать решительный рывок до ворот. Вплавь, конечно… Только так!
Вася поплыл медленней, дождался матраца и тихонько взялся за краешек. |