-  У нас все можно, - ответил он и, улыбнувшись, добавил: - Кроме того, что нельзя… Люся, две крепкого.

    Я сразу за ухватился за последние слова:

    -  А многое нельзя?

    -  Многое, - ответил он. - Но если человек нормален, он ограничений почти не заметит. Все-таки мы многое не делаем вовсе не потому, что кого-то страшимся?

    -  Резонно, - согласился я.

    Открылась дверь, вошла с подносом в руках незнакомая девушка, такая же хорошенькая, как и Эмма, только полнее. Мягко улыбнувшись, переставила на стол чашки с дымящимся кофе, вазочку с печеньем и кусочками сахара, оставила ложечки и молочник, так же молча ушла, провоцирующе двигая ягодицами.

    Глеб Модестович проследил за моим взглядом.

    -  Из отдела снабжения, - сказал он. - Не дело, если высоколобые занимаются, скажем, чисткой обуви. Так какие проблемы?

    Я опустил в темную жидкость два кусочка сахара, в голове сотни вопросов, медленно размешивал серебряной ложечкой. Кабинет постепенно заполнялся густым ароматным запахом.

    -  Глеб Модестович… если честно, то когда мне сказали, какую зарплату буду получать, я согласился так поспешно, что едва из штанов не выпрыгнул. Сейчас же хочу понять… в пределах допустимого, конечно, чем занимается фирма, чтобы быть максимально полезным. У меня никогда не было идеалом «получаю столько-то рэ и ничего не делаю». Я люблю работать, хотя с таким заявлением даже в рыночное время выгляжу полным идиотом.

    Он смотрел на меня без насмешки, лицо оставалось серьезным. Сахар размешивал так же машинально, как и я.

    -  Не вы один, - заметил он устало. - Не вы один. Могу сказать, что здесь вы среди… подобных экземпляров. Я, кстати, тоже больше люблю работать, чем развлекаться.

    Я подумал невольно, что в его возрасте уже ничего больше и не остается, как работать, а он, словно прочитав мои мысли, добавил:

    -  И всегда любил. Даже во времена, когда был моложе вас, Евгений Валентинович.

    -  Да я ничего такого…

    Он прервал:

    -  Насчет нашей работы, Евгений Валентинович. Наша цель, вы будете смеяться - сейчас принято смеяться над всем, особенно над святыми целями, - наша цель - самая благая на свете. Выше ее, как говорится, нет вообще. Итак, чем занимается фирма? Скажу честно: работаем на благо всех людей. Не какой-то группы, нации или религии, а именно всего человечества.

    Я спросил осторожно:

    -  Благотворительная организация?

    Он кивнул:

    -  Именно!

    -  То есть, - уточнил я, - принимаете пожертвования, покупаете на них зерно и отправляете в Африку?

    -  И это тоже.

    Он наконец положил ложечку на блюдце и осторожно прихлебывал кофе, удерживая чашку двумя руками. Я тоже так люблю смаковать, но, чтобы он не подумал, что передразниваю, взял одной рукой, продев палец в ушко ручки.

    Мне показалось, что он заметил искусственность моего движения, по губам скользнула легкая улыбка.

    Я пробормотал ошарашенно:

    -  Простите… Вот уж не ожидал увидеть под такой солидной крышей таких… таких идеалистов!

    Он ответил мягко:

    -  Евгений Валентинович, разве вы забыли свои работы? Такой идеализм экономически выгоден. Общество без войн быстрее развивается, богатеет, люди начинают заботиться о своем здоровье, а не только о том, как бы уцелеть, выжить… Общество без конфликтов охотнее развивает науку, культуру, искусство.