-  Простите, - сказал он, переводя взгляд внимательных серых глаз на меня, - что задержал. Итак, господин Черкаш, сразу к делу, если вы не против.

    -  Да-да, - сказал я торопливо, - буду рад…

    -  Один наш сотрудник, - продолжил он, рассматривая меня спокойно и бесстрастно, - как-то наткнулся на ваши работы, творчески использовал одну из ваших идей… и она увенчалась успехом.

    -  Рад…

    -  Мы тоже рады. Получилось так, что мы обратили на вас внимание. И сейчас намерены предложить вам работу.

    -  Спасибо, - сказал я растерянно, так как он сделал паузу в ожидании моей реакции, - но я… гм… очень уж кабинетный исследователь… Для любого бизнеса я камень на шее.

    Он коротко улыбнулся и продолжил чуточку снисходительно:

    -  Я просмотрел вашу последнюю работу. Весьма, весьма… Мне понравилось.

    -  Это о нерентабельности рабского труда в Римской империи?

    Он снисходительно улыбнулся.

    -  О нерентабельности рабского труда вообще. Ту вашу работу я не читал, понятно, все не охватить, а вот о новейших методах экономического стимулирования я просмотрел внимательно.

    Я сказал польщенно:

    -  Спасибо.

    -  Не за что, - ответил он великодушно. - Ваша работа того стоит. Написана простым и понятным языком, как могут излагать только умные люди, которые знают предмет. Вы довольно зло и круто разделались с теориями, что рабовладение пало под натиском бунтов, революций и освободительной борьбы. А также общей гуманизации общества и всяких там просветительных идей…

    Я настороженно помалкивал, но он посмотрел на меня с ожиданием, и я тихонько вякнул:

    -  Насчет просветительных идей, это касается освобождения рабов в Северной Америке, уже девятнадцатый век.

    -  Но и тогда, как вы пишете, это была вовсе не гуманитарная, как сейчас бы сказали, акция?

    Я осмелился тихонько пожать плечами.

    -  Нет, конечно. Никакие силы не освободили бы рабов, если это не было бы выгодно самим рабовладельцам. В историю, к сожалению, привносят слишком много поэзии.

    Он кивнул, сказал с удовольствием:

    -  Вот-вот, поэзии. И некоторой, я бы сказал, идеализации. Как сверхгуманности идеалистов, настаивающих на освобождении рабов, так и мощи революционного движения самих рабов. Вы блестяще показали, что все делалось и делается всегда по желанию рабовладельцев, которые просто стали капитанами бизнеса, основанного на еще более жестокой эксплуатации «свободных людей». И сейчас эти рабовладельцы, будем говорить откровенно, продолжают придумывать новые экономические модели, чтобы заставить «свободных» работать еще и еще больше… Не так ли?

    Я кивнул.

    -  Да, господин Кронберг, вы поняли совершенно верно. Сейчас придумываются новые и новые мотивации, чтобы принудить людей трудиться еще более каторжно. Как никогда не трудились рабы.

    -  И как заставить их трудиться невозможно, - добавил он.

    -  Вы абсолютно правы.

    -  И в то же время, - уточнил он, - чтобы люди чувствовали себя свободными делать, что сами хотят?

    -  Но делали нужное хозяину, - добавил я услужливо. - Вы абсолютно правы, хозяин сейчас всего лишь называется уже не рабовладельцем. Он сумел сложить заботу о рабах на самих рабов.