«Знаешь, Стас, ты бы мог стать неплохим солдатом моей новой армии. — Марина двинулась. Она ступала гордо, как настоящая царская особа. Медленно обходя Стаса, она говорила с ним, но не словами, а образами, доставляя то, что хотела сказать, непосредственно в мозг. — Ты силен, вынослив, у тебя прекрасное тело. Одно плохо, Стас: ты идиот. Скажи, зачем ты отрубил себе ногу?»

Стас стоял на четвереньках. Иначе он не мог. Когда появилось желание выпрямиться и встать хотя бы на одну ногу, опираясь рукой о стену, Марина подавила его.

«Впрочем, я знаю, зачем ты это сделал. Ты не хотел стать чудовищем, верно? Не хотел, чтобы вирус… эс-девять, да?… чтобы этот вирус проник в каждую клеточку твоего тела и обратил тебя в мертвеца, в ходячего мертвеца с черными глазами и неясными побуждениями. Ты хотел остаться человеком, пускай и без ноги. Кстати, а ты молодец, Стас. Мало кто решился бы отрубить сам себе конечность, да еще в полевых условиях».

Мертвецы в помещении (наверное, когда-то помещение служило лабораторией) стояли недвижимо, как восковые фигуры. Лишь их бездонные глаза не отрывались от Стаса.

«Но ты совершил еще одну ошибочку, Стасик. Первая твоя ошибка — стрельба по моей маме».

Марина послала в голову Стаса быстро сменяющие друг друга образы происшествия у волчьей ямы, когда Стас пустил мертвой женщине пулю в голову. Марина заставила Стаса увидеть это еще раз так, как видел он сам, затем так, как видела Марина, ну а после — как видела мать. За секунду Стас успел «насладиться» длинной вереницей красочных образов и даже охнул от мощного информационного потока.

«Ты думал, я из тех, которые позволяют палить по своим родным? Даже не пытайся сказать мне, что мама была мертва, когда ты хладнокровно прострелил ей голову. Для меня тогда она была ЖИВА. Понимаешь? Я воспринимала ее как ЖИВУЮ и не просила тебя доставать свой поганый пистолет. Так что извини, пришлось оставить тебя тем мертвым парням в бункере. Сие — моя маленькая месть».

Стас ощутил, как давление чужой воли ослабло. Немного, на какое-то мизерное значение, но этого хватило, чтобы сдавленно произнести:

— Ты стала настоящей сатаной.

Марина широко улыбнулась, непроизвольно показав язык. Будто ящерица, будто змея.

— И мне это нравится, Стас, — сказала она своим обычным голосом. — Нравится! Ты не представляешь, какое наслаждение я испытываю, копаясь в твоей голове!

Она рассмеялась. Дико, заливисто, как гиена.

«А вторая твоя ошибочка, Стасик — это отрубание ноги. Зачем ты нужен мне теперь, калека? Ты не станешь полноценным солдатом, ты даже хуже, чем куклы — эти тупые, безмозглые покойники, настоящие покойники, жрущие всякую дрянь. Ты просто никчемен, Стас. Ты бесполезен, как балласт на опускающемся воздушном шаре. Знаешь, что делают с лишним балластом? Полагаю, ты догадываешься».

Контроль над разумом Стаса ослаб еще немного. Он не задумывался, в чем причина ослабления, просто прохрипел:

— Не знаю, что ты задумала, но прошу тебя: не сходи с ума. На острове есть люди — помоги им, не убивай их.

Марина вновь зашлась в хохоте. Она смеялась бы до слез, но вовремя спохватилась и приняла чопорный вид. Лишь дьявольская улыбка блуждала на тонких губах.

— Помогать? ИМ? Стас, я считала тебя умнее. Зачем мне им помогать, что я с этого поимею?

— Они всего лишь хотят уйти отсюда.

— Это можно, — легко согласилась Марина. — Я была бы рада, если бы они ушли, уплыли на большую землю. Но я не могу этого допустить. Пока — не могу. Дальше будет видно.

О чем толковала Марина, Стас не понимал.

«Ладно, хватит тратить время на болтовню.