Левый эстара был ближе на десяток ярдов, а потому и получил копье в ляжку. Блейд надеялся, что не перебил ему кость. Ему показалось, что острие дротика вышло из раны, и атакующий, словно споткнувшись на полном скаку, грянулся оземь. Странник повернул к последнему противнику.

Вероятно, этот четырехногий был молод. По сравнению с обычным человеком он выглядел семифутовым великаном, но Блейд, выше его на две головы, мчался к эстара словно огнедышащий дракон. Исход схватки не вызывал сомнений, и парень, не выдержав, обратился в бегство. Странник настиг его за пару минут, обошел и, ударив корпусом, свалил в траву.

– Копье! – он повелительно протянул руку, и побежденный отдал свой дротик.

– Кто сильнее? – задал Блейд традиционный вопрос боевого ритуала эстара. Его пленник склонил голову, признавая поражение; его смуглое лицо посерело, бока ходили ходуном. Блейд возвышался над ним как гора: вороной гигант с огромными смертоносными копытами и пронзительным взглядом. Конечно, у него не было клыков, как у настоящего обитателя Слорама, но и без них его лик казался грозным и устрашающим.

Он помочился на побежденного (что также входило в местный ритуал) и презрительно пнул его копытом.

– Какого клана?

– Летящие‑над‑Травами…

– Скажешь своим, чтоб летали подальше от моего пути, понял?

– Да, Великий Орм…

Но Блейд уже повернулся к двум остальным поверженным и помочился на каждого. Буланый еще не пришел в себя, а раненный в ляжку эстара вынес всю процедуру со стоическим терпением. Странник, не церемонясь, вырвал у него из ноги копье и подобрал еще одно, валявшееся рядом. Потом он разыскал в траве и взвалил на спину антилопу, еще одну свою законную добычу, и направился к опушке.

– Миклана, ты где? Эй, детка!

Тихий шелест листвы, птичий щебет, и больше – ни звука… Внезапно девушка скользнула к нему, подпрыгнула и повисла на шее, разыскивая губы жадным ртом. Блейд поцеловал ее, пригладил растрепанные волосы и осторожно перенес назад, в седло.

– Ну что, переправимся на ту сторону?

Девушка кивнула. В молчании они двинулись к берегу, странник вошел в воду, с удовольствием ощущая ее прохладную свежесть, и поплыл. Тут, в Слораме, при пониженном тяготении, это было совсем нетрудно; Блейду чудилось, что он едва шевелит ногами, а течение само мчит его вперед и вперед, мимо пологих холмов, рощиц, зарослей кустарника и береговых круч, испещренных отверстиями – в них, по‑видимому, гнездились птицы.

Поток, однако, оказался широким, и переправляться через него пришлось долго. Посередине, когда до каждого из берегов было не меньше мили, Миклана зашевелилась. Блейд обернулся; лицо девушки выглядело задумчивым и непривычно робким. Внезапно она поинтересовалась:

– Что ты с ними сделал. Дик?

– С кем?

– Ну, с этими тремя, что напали на нас…

– А разве ты не видела?

– Я… я… В общем, я разглядела лишь то, как ты сшиб их с ног. А потом?

Блейд усмехнулся.

– Не беспокойся, девочка, я и не собирался их убивать. Одного оглушил, другого ранил, а третьего пнул раз‑другой для острастки… Ну, и выполнил все согласно ритуалу… как ты мне рассказывала…

Миклана хихикнула.

– Странный обычай, правда?

– Не более странный, чем каннибализм.

– Они не каннибалы. Дик, своих они не едят. А двуногие – мы то есть – для них такая же дичь, как и звери, что бегают в степи.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, я предполагаю… – Она помолчала с минуту, потом со вздохом облегчения произнесла: – Знаешь, Дик, я рада, что ты их не убил.