Поддавшись озорному настроению, я наиграла следующую песенку из современного репертуара.

«Ты отказала мне два раза. „Не хочу“, — сказала ты»— мысленно подпевала я, скользя пальцами по клавишам в такт незатейливой веселой мелодии.

— Вот такая вот зараза девушка моей мечты, — негромко пропел насмешливый голос Константина, и я, вздрогнув, прервала игру.

— Графиня уже ушла? — Я настороженно оглядела зал и убедилась, что мы в нем одни.

Ничего не изменилось в уловках матерей за последний век.

— Исключительно важный телефонный звонок оторвал ее от наслаждения вашей изумительной игрой, княжна, — облокотившись о рояль, с предельно серьезным видом сообщил граф.

— Откуда вы знаете эту русскую песню? — запоздало удивилась я. — Вы же жили за границей.

— Я навещал родных здесь, — ответил Константин и с лукавством взглянул на меня. — Так что намек понят, дорогая княжна.

— Простите. — Я неожиданно смутилась. — Не знаю, что на меня нашло.

— Не стоит извиняться. Я даже рад вашему протесту… — Он внезапно осекся.

— Вот как? — рассмеялась я. — В былые времена молодые господа стрелялись из-за отказов и молили о согласии.

И наиграла: «Как упоительны в России вечера! Любовь, шампанское, закаты, переулки…»

— Ах, лето красное, забавы и прогулки, как упоительны в России вечера! — тихо напел Константин и с тоской улыбнулся. — Те времена давно в прошлом. Былой России нет, и лето мы теперь все больше видим черным… И что кривить душой, ни вы, ни я уже не молоды.

И мы совсем не те, что раньше. Внезапно он пристально взглянул на меня и произнес:

— Я помню вас до превращения, Бетти. В вас было столько радости, столько жизни, сколько бывает только в семнадцать лет.

«Не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда», — вместо ответа наиграла я.

— А так хотелось бы повторить, правда? — в порыве внезапной грусти спросил Константин.

«Все пройдет: и печаль и радость, все пройдет: так устроен свет», — сама собой наигралась мелодия.

— Все пройдет, только верить надо, что любовь не проходит, нет, — подхватил Константин с изменившимся лицом. Меня поразили его глаза — черные от горя и совершенно безжизненные.

В зале повисла тишина, и пространство, казалось, наполнилось призраками. Я почти отчетливо увидела Алекса, который когда-то точно так же, облокотившись о рояль, стоял рядом и слушал, как я музицирую. Константин, застывшим взглядом глядя куда-то в сторону, должно быть, видел свою погибшую возлюбленную.

— А знаете, Бетти, — внезапно сказал граф, — если бы я во второй раз женился, то только на вас.

— Надеюсь, вы шутите, — дрогнула я.

— Ничуть, — без улыбки ответил Константин. — Кто еще поймет бессмертного, как не другой бессмертный? К тому же переживший подобную трагедию в жизни. Простите, — спохватился он, заметив, как изменилось мое лицо, — мне не стоило этого говорить.

— Не извиняйтесь, граф.