— Желаю вам приятного аппетита, мадам. Сожалею, что не смогу к вам присоединиться за обедом.

Голос его звучал официально, но сожаления были искренними.

— Я понимаю, — сказала Николь. — Когда вы вернетесь… э-э-э… милорд?

Его брови взлетели вверх, и он улыбнулся. «Милорд» была общепринятая форма обращения, да и сама она была образцом благопристойности. Неужели в его жене произошла перемена? И надолго ли? Ведь Николь непредсказуема.

— Я вернусь к половине седьмого. Если пожелаете, можем встретиться в красном салоне в половине восьмого и выпить перед ужином шерри. Ужин в восемь. Разумеется, если вам это удобно.

— Вполне, все замечательно, — сказала Николь, слегка покраснев.

— Николь, вы можете все менять по собственному усмотрению, — сказал герцог очень тихо, так, чтобы слышала только она. — Предупредите только меня, миссис Вейг или Вудворда.

Николь кивнула, глядя на него во все глаза.

Хейдриан с трудом сдержался, чтобы не поцеловать ее, вложив в поцелуй всю страсть.

И потом весь день сожалел о том, что не сделал этого.

Глава 29

Они быстро приспособились к повседневному распорядку.

Николь спала допоздна, Хейдриан уходил рано, и встречались они лишь перед ужином в библиотеке на первом этаже. Николь узнала, что вскоре после восхода солнца муж объезжает верхом поместье. Возвращается он во второй половине дня и уединяется в своем кабинете, но Николь решила не вторгаться в это его святилище, хотя ей очень хотелось.

Таким образом, весь день был в ее полном распоряжении. Не спеша приняв ванну, Николь одевалась, пользуясь советами миссис Вейг, о чем та не подозревала. Потом шла к повару, чтобы обсудить с ним меню на весь день. Дело весьма важное. Все остальное не требовало ее внимания. Миссис Вейг и Вудворд руководили прислугой и занимались хозяйством. Николь также должна была выбрать туалет к вечерней трапезе и сообщить о своем выборе Энни, чтобы та могла сообщить об этом миссис Вейг, которая, в свою очередь, приказывала соответствующей горничной выгладить платье так, чтобы на нем не осталось ни единой морщинки, когда герцогиня будет готова его надеть.

Этот образ жизни был нов для нее и не давал ей скучать. Николь продолжала осмотр дома, который начала в первый день. На это уходило много времени. За несколько часов, которые оставались до обеда, Николь не успевала обойти даже один этаж, а в доме было семь.

Было бы хорошо вместе с Хейдрианом объезжать арендаторов и заниматься сельским хозяйством и скотиной.

Однако Николь гнала эти мысли прочь. Она знала, что герцогини не принимают участия в управлении поместьем. И вряд ли исследуют собственные дома. Сколько Николь ни думала, так и не поняла, чем занимаются герцогини.

Она обедала в час дня. В первый день ей подали обед в столовой. Трапеза подействовала на нее угнетающе. Столовая была длиной в два теннисных корта, обеденный стол — во всю длину столовой. Николь обслуживала толпа слуг, а Вудворд нависал над ней, чтобы предупредить каждое ее желание. К несчастью, Николь ела мало и никаких фантазий на этот счет не имела. В конце концов она приказала, чтобы обед ей подавали в музыкальной комнате, светлой, веселой и уютной.

Во второй половине дня она каталась верхом. Главный конюх, неприветливый низкорослый ирландец Уильям О'Генри, требовал, чтобы она ездила в сопровождении шести ливрейных слуг. Такая перспектива не улыбалась Николь. И поскольку муж дал ей ясно понять, что она может поступать по собственному усмотрению, Николь заявила, что будет ездить одна. Мистер О'Генри пришел в ужас. Сказал, что в этом случае герцог уволит его с работы. Сошлись на том, что с Николь будет ездить сам О'Генри. Этот немолодой уже человек оказался превосходным наездником, а также интересным собеседником.