– Но при чем здесь я? Я не просила об этом.

– Неужели? А я думаю – просила. – Анна застыла от удивления.

– Не понимаю. Что вы имеете в виду, Кларисса?

– Я имею в виду, что Филип мертв, Рутерфорд выжил из ума, я теперь просто вдова, а ты завладела домом, кругленькой суммой годового дохода, и Доминик тебе больше не нужен. Ты очень умная, Анна! Умная, коварная и расчетливая.

Анна опешила.

– Кларисса, вы хотите сказать, что это моих рук дело?

– Разумеется, ты все подстроила! Все! С самого начала, когда соблазнила моего сына, потом женила на себе, и вплоть до сегодняшнего дня, когда ты не только стала маркизой, но и единственной законной владелицей Уэверли Холл.

– Нет! – Анна в отчаянии потрясла головой. – Это ужасные обвинения. Вы не правы. Я ничего не подстраивала. И нет ничего незаконного в том, что герцог отдал мне Уэверли Холл.

– И ты осмеливаешься отрицать, что хитростью и лестью завоевала любовь герцога, да так, что он написал эту кошмарную дарственную?!

– Мы друзья!

– Друзья! – в бешенстве передразнила Кларисса, и у нее по щекам потекли слезы. – О о, ты знала, что нужно делать, и отлично выполнила свою задачу. Сыграла роль его сына! Скакала с ним по утрам на лошадях, обсуждала лондонские газеты, проверяла с ним фермы, купила все эти дорогие машины, и даже знаешь, как они работают. А уж когда ты обнаружила неточности в бухгалтерских книгах, это был coup de grace (последний удар – фр.)! Поймать управляющего на том, что он присвоил деньги… это было гениально, Анна! Его тут же увольняют. Теперь управляющего нет, а ты владеешь богатейшим имением в Англии! Какая же ты умная и ловкая!

– Но Филип крайне редко сюда приезжал, а управляющий действительно оказался вором. Кто то ведь должен был заниматься имением. Дом не возвращался. Я делала только то, что мне пришлось делать! – пыталась объяснить Анна.

– Да уж, тебе многое пришлось сделать, это точно, – подхватила Кларисса.

Анна на мгновение потеряла дар речи. Взгляд Клариссы был холоден и суров.

– Ты все продумала, начиная с того момента, когда соблазнила Дома.

– Я не соблазняла Дома, – тихо проговорила Анна.

– Ты соблазнила моего сына! Ты, американская сирота без единого пенса в кармане, ты, ничтожество! Он бы в жизни на тебе не женился!

Анна сжалась, как от удара. Последние слова Клариссы были правдой.

– Неужели вы никогда не простите меня? Ни за скандал, ни за то, что я полу американка, ни за то, что я вышла замуж за Дома?

– Да, я ничего тебе не прощу. Ты окрутила моего сына, чтобы завладеть его титулом и состоянием!

– Мне жаль, что вы думаете именно так, – сказала Анна. Ей хотелось скорее закончить этот разговор, похожий на ссору. – Сегодня для всех был трудный день. Вы устали. Завтра все покажется по другому.

– Я думаю так с того самого дня, как ты вышла замуж за моего сына, и вряд ли завтра начну думать по иному. И я не одинока в своем мнении о тебе, Анна.

– Я хорошо знаю, что обо мне говорят. – Кларисса саркастически рассмеялась. – В деревне все знают правду!

– Правда в том, что я любила Дома, когда выходила за него замуж, – прошептала Анна.

– Правда в том, что ты – расчетливая американка, мечтающая стать герцогиней.

Анна молчала. Именно в этом ее обвиняли все четыре года, но только не так открыто, не в лицо. Все знали, что ее отец, американец Фрэнк Стюарт, не оставил ей ничего, и она появилась на пороге дома своей тетки одиннадцатилетней сиротой, действительно без единого пенса в кармане.