Луг, где проводился тинг, был покрыт густой травой и цветами. Мимо пробегал небольшой ручеёк, почти окружая это место кольцом, позади ручейка высилась прекрасная роща огромных древних дубов. Там и сожгли павших воинов, одев их в превосходные одежды. Пепел собрали, и жители Дола с пастухами решили оставить своих павших покоиться в Серебряной долине. Говорили, что у мёртвых есть право на такое гостеприимство, ведь они помогли отвоевать это место.

А когда сожжение завершилось, костёр потушили, а пепел собрали и погребли (а было это утром), знамёна Волчьей Пасти, Алой Длани, Серебряной Руки, Золотой Корзины, Зазубренного Меча и Волка Лесов с превеликой радостью и торжеством внесли в Чертог Совета и повесили над возвышением. Тогда, подставив солнцу диск ясного стекла, в священном очаге развели огонь, а потом все затянули пред знамёнами песню, и вот кое-что из того, что тогда пели воины:

Глава LII. О начале новых добрых дней в Серебряной долине

На третий день по всей долине началось великое торжество. Освобождённые невольники пировали, и им прислуживали освободившие их воины, и невольники едва верили своим глазам – такая радужная жизнь открывалась пред ними.

Все старались ничем их не огорчать, и они делали то, что хотели, ни в чём не чувствуя недостатка. Всего было вдоволь, притом многое было запасено ещё смуглолицыми: зерно, вино, масло, пряности, одежда и серебро. Имелись и лошади, во множестве было коров, овец и свиней. Земля одаривала всем: на пашнях рос хлеб, на склонах холмов цвёл виноград, в садах и вдоль дорог стояли сливовые, вишневые и грушевые деревья. Они сбросили свои цветы и теперь были увешены маленькими молодыми плодами. Прекрасные яблони ещё цвели, а ветви кривых каштанов раскидисто нависали над зелёной травой. Были сочные пажити для коней и скота, на холмах рос столь любимый овцами чабрец, а ещё дальше лежала чаща большого леса – неиссякаемый источник хорошей древесины: там рос ясень, дуб, падуб и граб. В Серебряной долине не было нужды, пока человек не подчинил человека, все были богаты, и для всего многочисленного народа хватало места.

Люди забирали то, что принадлежало им прежде прихода смуглолицых. Впрочем, сперва многие из освобождённых невольников пировали сверх мер. Некоторые не проявляли умений в обработке земли, но чаще встречались сообразительные и умелые, которые вскоре взялись за возделывание полей и за ремёсла. Более того, они очень любили своих новых родичей, а особенно жителей Леса, прилагая усилия во всём, что могло доставить им удовольствие. Те же, кто от многочисленных мучений последних десяти лет стал вялым и унылым, могли, по крайней мере, бегать по мелким поручениям. И никто не скупился ни в пище, ни в одежде для них, никто не отказывал им в крове над головой, даже понимая, что эта забота не будет оплачена, ведь все помнили о злых днях их неволи и знали, что человеку на этой земле отпущено не так уж и много дней.

Так текла жизнь в Серебряной долине. Время приближалось к лету, за которым маячил новый праздник перелома зимы, а за ним – новые и новые годы после возвращения Серебряной долины.

Глава LIII. О том, что Страж Зала из рода Вола сказал Могучеродному

О времени после битвы следует сказать, что всё войско оставалось в Серебряной долине, радуясь и пребывая в добром расположении духа, до тех пор, пока не пришли новости от Даллаха и его отряда, преследовавших по горячим следам сбежавших смуглолицых. На десятый день после битвы Железноликий, два его сына и Камнеликий сидели на закате дня под большим дубом на берегу ручья, протекавшего по холму народного собрания. С ними был и Могучеродный, который теперь ходил как потерянный от любви к Наречённой, залечивавшей ныне свои раны. Беззаботно сидевшие воины заметили шедших в их направлении трёх людей, и когда те приблизились, оказалось, что это старейшина Страж Зала из рода Вола и следовавшие за ним, держась за руки, Лучезарная и Лучница.