– Если я еще раз услышу, – прошипел Мартин, – слово «брат», хоть еще раз, я скормлю тебе вот этот точильный камень, а твою бритву буду точить у тебя же в животе!

– У вас что, с головой не все в порядке? – поинтересовался Сэмми, пытаясь не дышать, когда рядом с его лицом разевалась пасть Мартина.

– Нет! – ответил трактирщик, отшвыривая Сэмми. – Дома у меня не все в порядке! И вообще, сейчас я возвращаюсь в гостиницу, и пускай этот медник собирает свой хлам и валит отсюда ко всем чертям! – Мартин посмаковал столь удачную рифму, развернулся и, хлопнув дверью, выскочил на улицу. Направляясь через площадь к своей гостинице, старейшей постройке во всем Вортинге, он упорно делал вид, будто не слышит ехидного хихиканья Сэмми у себя за спиной. Да, вывеску «Постоялый Двор Вортинга» не мешало бы и обновить.

– Собирай свой хлам и вали к чертям, – приговаривал он на ходу. – Собирай свой проклятый хлам, – произнес Мартин уже погромче. Бродячий пес поспешил убраться с его дороги.

Амос сидел за конторкой, когда в здание ворвался отец.

Мальчик немедленно соскочил с табуретки и вытянулся по струнке. Он еле удержался, чтобы не отпрянуть и не сбежать, когда отец протянул к нему огромные лапы, поднял в воздух и поставил прямо на конторку.

– Ты больше, – начал отец, – носа не сунешь… – Здесь трактирщику пришлось сглотнуть. – Носа не сунешь в южную башню, не смей и приближаться к этому меднику. – Теперь пришла очередь Амоса сглотнуть. – Понял меня? – Амос еще раз сглотнул. Мартин так тряханул мальчишку, что у того круги поплыли перед глазами. – Ты понял меня?!

– Да, сэр, понял, сэр, – ответил мальчик, голова которого все еще тряслась.

– Каждый день навещать колдуна – много чести будет!

Не дождавшись ответа, отец снова встряхнул сына. Амос быстренько кивнул:

– Точно, папа.

Чья‑то тень заслонила солнечный свет. Отец и сын повернулись и увидели, что в дверном проеме стоит Джон Медник.

Возникла неловкая пауза – Мартин прикидывал, сколько тот успел услышать. Но потом решил, что судьбу лучше не искушать.

– Ты не пойми меня не правильно, – заискивающе произнес он грубым басом, которым обычно отдавал распоряжения. – Мальчишка со своими обязанностями совсем не справляется.

Медник кивнул, направился было к выходу, но вдруг обернулся:

– Меня позвала жена Бочкаря. Что‑то с сыном ее. Мне нужен помощник.

Мартин Трактирщик быстренько отступил назад:

– Не, слушай, Джон, ты извини, но работы по уши, может, в следующий раз, сам видишь, как дела идут, сейчас ни секундочки свободной нет…

– Со мной может пойти мальчишка, – спокойно произнес Джон Медник и вышел из гостиницы.

Несколько мгновений Мартин смотрел ему вслед, затем, старательно отводя от сына взгляд, пробормотал:

– Ты слышал, что он сказал. Иди, поможешь ему.

Амос стрелой вылетел из комнаты, прежде чем отец успел раскаяться в принятом решении.

***

В доме матушки Бочкарихи было темно, четверо или пятеро детишек сгрудились в уголке общей комнаты. Джон Медник и Амос подошли к приоткрытой двери, и Джон вежливо постучал о косяк. Ребятишки не шевельнулись.

Наконец где‑то наверху раздались громоподобные шаги, и по ступенькам лестницы спустилась огромная женщина в заляпанном переднике. Увидев Джона, она встала как вкопанная, но тут же справилась с собой и кивнула, приглашая гостей в дом. Рукой она махнула в сторону второго этажа, пропустила Джона вперед и, стараясь держаться подальше, направилась следом.