- Так прошу идти за мной.

Перед ними раскрылась обширная подземная зала. По всему полу были разложены правильными рядами бесчисленные микроскопические крупинки. Взад и вперед между ними ходили бурые муравьи, то обмахивая с крупинок пыль, то облизывая их языком, то прикладываясь к ним чутким ухом.

- Что это у вас за крупа? - спросил Грызун. - Это не муравьиные ли яйца?.. И к чему они там прислушиваются?

Сосун таинственно улыбнулся.

- А вот сейчас узнаем. Глядите.

Один из прислушивавшихся муравьев разгрыз вдруг крупинку, и оттуда неуклюже выкарабкалась прехорошенькая малютка-тля!

- Вон оно что! - проговорил Грызун. - Это теленочек?

- Теленок. Вырастим, насколько требуется, в колыбельке и выпустим. А теперь пойдемте-ка посмотреть, как пристроят его к месту.

Муравей-скотник бережно поднял на руки новорожденного и вынес из детской. Оба атамана пошли за ним следом. До сих пор их окружал глубокий мрак, и только благодаря своему зоркому муравьиному зрению Грызун различал предметы вокруг себя.

Теперь в конце коридора блеснул свет. Они вышли на открытое место.

Сверху, сквозь искусственную расщелину в своде муравейника, проникал скудный дневной свет. Но света этого было довольно, чтобы поддерживать питательную силу мелких растений, покрывавших почву. Это был подземный луг, подземное пастбище.

Муравей-скотник поднес младенца-теленка к свободной травке. Тот пиявкой к ней присосался. Вокруг другие растения были точно также усажены, словно пуговичками, сосущими младенцами-телятами.

- Удивительно!.. - мог только выговорить Грызун.

- Не правда ли? Но это, так сказать, цветочки, а сейчас будут ягодки.

Подземные ходы извивались то вправо, то влево, огибая громадные древесные корни.

- На этих корнях у нас пасется скот зимой; сюда же сгоняется он и на ночь, - объяснял Сосун. - Это наш хлев, это наш скотный двор.

- А где он теперь, ваш скот?

- В поле.

Снова блеснул издали свет, но уже целым потоком лучей. Коридор, поднимаясь круто в гору, вышел, наконец, на поверхность земли, на вольный воздух.

Под легким светом заходящего солнца расстилалось зеленеющее поле. Кругом был обведен земляной вал, - очевидно, с целью, чтобы скотина не разбежалась. На листьях же, стеблях и корнях сочных злаков паслась сама скотина, тли-коровы всех видов и цветов: круглые, грушеобразные и плоские, светло- и темно-зеленые, голубые, розовые, белые и даже полосатые.

Грызун был так озадачен, что не мог вымолвить ни слова.

- Теперь вы, надеюсь, убедились, что правильное скотоводство - дело не совсем-то простое? - говорил Сосун. - Подойдите ближе. Заметьте, сколько разновидностей! И одна другой лучше.

- Так что же, у них и молоко даже разное? - спросил Грызун.

- А то как же? Можете сейчас удостовериться.

- Благодарю, я сыт…

- Сделайте милость, не обидьте. Прикажете мне подоить или сами, может быть?..

- Любопытно бы самому…

Они стояли около розовой тли. Грызун кончиком уса легонько прикоснулся к ней. Она послушно тотчас же угостила его бледно-розовым молочком.

- Вкус розы! - воскликнул он.

- Вот видите. А ананаса не желаете ли?

Хозяин тронул усом темно-зеленую корову и у нее выступила капелька зеленоватого оттенка.

- И по духу уж слышно, - заметил Грызун.

- Да вы откушайте, пожалуйста.

Пришлось откушать и ананаса.

- А тут вот наше шампанское: маковая росинка! - продолжал Сосун, подводя гостя к полосатой тле.

- Ей-ей, не могу… - отговаривался гость.

- Демьянова уха? Ну, одну еще капельку только, последнюю.

Что тут делать! Чтобы не обидеть хозяина, надо было приложиться. Но, приложившись, Грызун вдруг откинулся назад головой, схватился за грудь и закатил глаза.