Словно прочтя ее мысли, Хадсон обернулся к ней и небрежно кивнул, смерив ее надменным взглядом. Так смотрит победитель на побежденного.

В последующие три дня Марианна почти не видела Хадсона. При случайных встречах он вежливо кивал ей и произносил какие-то ничего не значащие банальности. Марианна работала без отдыха, а бессонные ночи проводила в слезах. К концу третьего дня она превратилась в комок нервов.

Кийт и остальные, закончив работу, покинули Танжер. Марианна сама не понимала, почему не уехала с ними. Казалось, все на свете она отдала бы за то, чтобы снова оказаться в своей лондонской квартирке! Но что-то — должно быть, глубоко запрятанная в душе гордость — не позволяло ей сбежать. Она планировала остаться в Марокко еще на несколько дней и совершить экскурсию по стране — значит, так и сделает.

Это же чувство заставило ее не заказывать еду в номер, а спуститься в обеденный зал, хоть Марианна и понимала, что Хадсон, если еще не отправился куда-нибудь со своей рыжей подругой, скорее всего, окажется там.

За несколько дней Марианне стало ясно, что рыжеволосая дива остановилась не в отеле. Однако ее стройная соблазнительная фигура с удручающей регулярностью маячила в холле по вечерам: то Хадсон ужинал с ней и ее компанией, то все они вместе отправлялись в город на поиски развлечений. Это повторялось изо дня в день, и Марианне становилось все тяжелее.

Пару раз в этой компании появлялись Идрис с Фатимой. Прошлым вечером, заметив Марианну, оба кивнули и дружески помахали ей. Почему-то при этом невинном жесте ее захлестнула такая волна отчаяния, что сердце едва не разорвалось.

Итак, выйдя из лифта, Марианна зашагала через холл с гордо поднятой головой. «Мне все равно, — повторяла она про себя. — Он ничего для меня не значит».

— Здравствуй, Анни!

Только она успела сесть за столик в дальнем углу зала и переброситься несколькими словами со знакомым официантом, как глубокий хрипловатый голос Хадсона заставил ее вжаться в кресло. Собравшись с духом, она подняла голову.

— Здравствуй.

Слава Богу, он один! Ей удалось улыбнуться почти искренней улыбкой.

— Ужинаешь в одиночестве? — мягко спросил он.

Не доверяя своему голосу, Марианна просто кивнула.

— Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? — Казалось, ему и в голову не приходило, что она может отказать.

— Я… Но…

— Пока ты раздумываешь, я присяду.

В голосе его звучала сталь, и Марианна ответила грубее, чем ей хотелось бы:

— Тебе не приходит в голову, что я могу и отказаться?

— Слишком поздно. — Он усмехнулся, не сводя с нее пристальных глаз. — Я уже сижу. Не станешь же ты устраивать сцену перед отъездом? — поддразнил он ее.

Марианна хотела ответить язвительным замечанием, но помешало появление официанта. «Оно и к лучшему», — подумала Марианна, наблюдая, как Хадсон заказывает большую бутылку вина. Сейчас ей как никогда необходимы серьезность, спокойствие и собранность.

Но одно дело — решить, другое — выполнить.

Официант согнулся в поклоне, встряхнув угольно-черными волосами, и исчез с услужливой улыбкой на устах.

— А где же наш милый, добродушный Кийт? — лениво протянул Хадсон, передразнивая характеристику, данную Кийту Марианной несколько дней назад.

На языке у нее уже вертелся резкий ответ, но она прикусила язык. Не стоит Хадсону знать, что все остальные уехали. Тогда придется объяснять, почему она осталась здесь в одиночестве.