—   Еще есть Черный Обходчик, — развил тему крепыш Танкист. — Был он сотрудником метрополитена, отпахал там всю жизнь. Не захотел расставаться с подземкой и после смерти, поэтому навеки здесь поселился.

—   Понятно, понятно, — усмехнулся Ячмень. — Одна баба что-то сказала, один мужик что-то видел...

—   Ты не прав, молодой, — покачал плешивой головой Бизон. — Я вот до Катастрофы был весь из себя курчавый такой пацанчик. А как девок из Пруда Утопленниц своими глазами увидел — за ночь поседел, а потом и вовсе волос у меня из башки полез, что шерсть с овцы.

—   Каких таких девок? — заинтересовался молодой сталкер.

—   Я тогда еще у коммунистов на Красносельской жил, — неторопливо повел рассказ Бизон. — Однажды так получилось, что домой один со смены возвращался. Все раньше ушли, а я немного задержался. Понятно, сонный, уставший. Глаза разул — невдалеке девки в хороводе кружатся.

В ту пору товарища Москвина на станции с инспекцией ждали, я и подумал, что это бабы номер самодеятельности репетируют. Сарафаны на них, ленты в косы заплетены. А я смотрю, волос у баб густой, длинный. У нас в метро такой редко увидишь, да и комсомолки по моде все больше коротко стригутся. Присмотрелся, а девки эти мокрые насквозь, с подолов у них вода капает, а на полу следы от босых ног. Что за ерунда, думаю?

Подхожу еще ближе, всматриваюсь. И вижу, бабы все такие аппетитные, из себя видные. Брови густые, щеки румяные, губы красные, сочные. Одна в мою сторону лицо повернула, а вместо глаз — пустота! Присмотрелся — и остальные тоже без глаз. Как домой добрался — вообще не помню. Всю ночь уснуть не мог. А утром встал, в зеркало посмотрел — весь седой.

—   И что это за девки такие были? — спросил Ячмень.

—   Был у нас на станции один старичок-профессор, так он мне потом объяснил, что на месте станции в старину пруд был. В июне, на Ивана Купалу, язычники возле него праздники свои проводили. И во время этих праздников самых красивых девушек в этом пруду топили. А тогда как раз июнь был. Через некоторое время я от коммунистов сбежал, но слышал, что и до сих пор летом на станции бабы из Пруда Утопленниц выходят и хороводы водят.

—   А еще легенда есть про поезд-призрак, — вставил свои пять копеек Слон. — Мужики рассказывали, будто раз в месяц поздно вечером на станциях Кольцевой ветки появляется пустой состав. Останавливается на каждой станции, несколько минут стоит с закрытыми дверями, а затем скрывается в туннеле. И перевозит этот поезд-призрак души умерших. Но иногда двери поезда открываются, ничего не подозревающие люди заходят в вагоны...

—   А дальше что? — спросил нетерпеливо Ячмень.

—   А ничего, — усмехнулся Слон. — Как зайдет человек в вагон этого поезда — и в мире живых его больше никто никогда не видит.

—   Поезд-призрак? — усмехнулся в прокуренные усы Грин. — Детские сказки. А слышали вы про то, как наш Костыль на «Народном ополченце» в прошлом году прокатился?

Ячмень посмотрел на сталкера, флегматично ковырявшего ложкой в тарелке с кашей и в разговоре участия не принимавшего.

—   Нет, не слышал, — отрицательно покачал головой Ячмень.

—   Костыль, расскажи пацану историю. Ему интересно будет, да и мы с удовольствием еще раз послушаем.

* * *

—   Молодой человек, молодой человек, с вами все в порядке?

Кто-то хлопал Костыля по щекам, пытаясь привести его в чувство.

Сталкер поморщился от боли, сделал над собой неимоверное усилие и открыл глаза.