Оселок стоял около своего домика-гаража и качался. Ты, конечно, знаешь, что колёса у всех машин (и даже Маленького Мотороллерчика) резиновые, так что приходится их постоянно накачивать, чтоб не сдувались.

Правда, Оселок накачивался странно: он подпрыгивал около насоса, будто хотел взлететь.

– Ты занимаешься зарядкой? – спросил Мотороллерчик и начал гордиться другом, который с утра занимается зарядкой.

– Отчасти, – ответил Оселок, – накачиваюсь я.

Маленький Мотороллерчик перестал гордиться своим другом, потому что – кто ж сегодня не накачивается? Это совсем не то, что делать зарядку…

Мотороллерчик объяснил другу, как надо накачиваться правильно и после того как подкачались оба, они стали думать в две машинные головы.

Думали они такую мысль: «Что бы такое сделать?» Иногда они думали другую мысль: «Чем бы таким заняться?» А потом вдруг начинали думать совсем по третьему: «Не заняться ли нам чем-нибудь?»

(Мне скучно даже описывать, как друзья скучали, ну а уж как им было скучно скучать, представляешь?)

Когда Оселку совсем уже надоело думать (а это, согласись, занятие не из лёгких), он предложил:

– В прятки нам ли не сыграть, – ещё подумал и добавил, – …ли.

Получилось так: «В прятки нам ли не сыграть ли».

– Так ты же – поэт, – восхитился Мотороллерчик. Оселок был очень скромный «Запорожец», и потому от такой похвалы покраснел, даже колёса у него покраснели, даже ручки на дверях…

– Ты такой хороший, – прошептал он своему другу. – Такой хороший ты… что я… что… буду водить.

С этими словами он повернулся к своему домику-гаражу и начал считать:

– Один грузовик проехал, два грузовика проехали, три грузовика…

Конечно, можно было считать: один, два, три… Но ведь это неинтересно. Куда интереснее считать грузовики.

Оселок считал грузовики, и всё было хорошо, пока дело не дошло до двадцать восьмого грузовика, на котором совершенно неожиданно оказались насосы. Оселку пришлось прервать счёт, и он начал размышлять, как лучше перевозить насосы: лёжа или стоя?

«Если насосы класть, – размышлял Оселок, – то можно положить несколько рядов ввысь… А если ставить…»

Но тут раздалось какое-то «ТРАХ!!!», потом «БДУМ!!!», потом голос Мотороллерчика сказал: «Я уже…» Потом добавил как-то хрипло и неуверенно: «Всё…»

И ничего больше не раздавалось, кроме ватной тишины. Она была очень противная, эта тишина: так и норовила залезть в уши.

Оселок подумал: если сначала был шум, а теперь – вязкая тишина, то, может быть, нужно уже не просто искать, а спасать? А ведь это совсем не одно и то же…

На самом-то деле, Оселок думал, конечно, как всегда путано и непонятно, но чтобы Оселку не было обидно, давай, хоть иногда представлять, что он думает правильно и чётко. Договорились?

– Эй! – крикнул Оселок сначала тихо, а потом погромче. – Э-гей!

Но никто не ответил маленькому Оселку.

И Оселок поехал спасать своего друга.

А Мотороллерчик никак не хотел спасаться.

«Это даже вовсе и нехорошо с его стороны, – решил Оселок. – Если друг стремится тебя спасти, то можно ему в этом хоть как-то помочь».

– Э-ге-гей! – позвал Оселок уже настойчиво.

Но ответила ему все та же вязкая тишина. И опять никто ему не ответил.

– А может, он уже не может помогать? – подумал Оселок, и очень обрадовался этой мысли: ведь спасать друга, который не может тебе в этом помочь – вовсе не то же самое, что спасать друга, который пока ещё помогать может.