Мимо всё ехали и ехали, ехали и ехали, ехали и ехали. Всё машины и машины, машины и машины. Всё мимо и мимо, мимо и мимо…

А стоило Пипу чуть ближе подползти к дороге, как кто-нибудь обязательно обдавал его противным газом. С непривычки Пип даже потерял сознание, но от страха быстро его нашёл.

И вдруг – о счастье! – прямо рядом с Пипом остановилась огромная белая машина с красным крестом на боку.

Машина спросила:

– Помощь требуется?

– Очень! – обрадовался Пип.

– Хорошо, – обрадовалась в свою очередь машина с красным крестом. – Записываю: нужна помощь. Не волнуйтесь, всё записано.

Взревев мотором, машина умчалась.

«Да, – подумал Пип с печалью. – Законов Города мне не понять. Это уж точно».

И мышонок снова уселся на краю дороги, положив голову на лапку, и от безысходности и тоски начал петь.

Первый куплет сочинился у Пипа очень быстро, будто сам собой.

Куплет получился такой:

А вот дальше произошла заминка, потому что, что именно «но зато» – мышонок не знал.

И поскольку остальные куплеты никак не придумывались, мышонку пришлось ограничиться одним и петь его на разные мелодии.

Как это ему удавалось, я описывать не буду. Если хочешь, – попробуй сам и убедишься, что это не так уж трудно петь одни и те же слова на разные мелодии.

И как раз, когда Пип пел свою песню на самый печальный мотив, он услышал, как над головой его раздались очень приятные слова: «Вы весьма нежно поёте».

Заметил Пипа ОСУА № 12. Ведь ОСУА всегда ездят солидно, то есть медленно, и потому немудрено, что они замечают даже мышат.

Пип знал, что должен сделать вежливый мышонок, когда встречается с кем-нибудь.

Первым делом он должен поздороваться.

И Пип сказал:

– Здравствуйте.

– Приветствую вас, – ответил ОСУА № 12, чрезвычайно довольный столь вежливым обращением.

Вторым делом вежливый мышонок должен представиться.

И Пип представился:

– Пип.

ОСУА № 12 понимающе улыбнулся. Он решил, что маленькое существо хочет говорить с ним на специальном машинном языке, и произнёс самое распространённое среди машин слово:

– Бип.

Пип подумал, что ОСУА № 12 плохо слышит, и громко-громко крикнул, ударяя себя лапкой в грудь:

– Пип!

ОСУА № 12 очень не понравилось, что, во-первых, на него кричат, а, во-вторых, что его учат, и он вежливо, но настойчиво возразил:

– Бип.

– Пип, – настаивал мышонок, как заведённый, ударяя себя лапкой в грудь.

– Бип! – возразил ОСУА № 12 уже без улыбки.

– Пип! Пип! Пип! – запищал мышонок.

– Бип! Бип! Бип! – заорал ОСУА № 12.

– Пип!

– Бип!

– Пип!

– Бип!

– Пип!

Тут нервы ОСУА № 12 не выдержали, и, говоря всякие обидные слова в адрес молодёжи, он все так же чинно покатил по Большой Дороге.

– Ну, Пип я, Пип! – закричал ему вслед мышонок, совершенно не понимая: чем же так не понравилось это звучное имя солидному автомобилю.

И Пип снова попробовал петь. Но почему-то не пелось.

И тогда маленький, но героический мышонок принял единственное, но страшное решение: он решил погибать.

Он решил сесть посредине дороги, и пусть какая-нибудь машина его собьёт, и тогда она наверняка остановится, и Пип, истекая кровью и умирая, попросит помощи для Ужасного (ранее – Прекрасного), но всегда любимого Леса.