– Я сейчас! – Ашотик выбежал из комнаты и тут же вернулся, удерживая в охапке четырех котят. И правда пушистых, серо-полосатых, дергающих лапами и хвостами. Следом торопливо пришла худая кошка, тоже серая. Сразу видно, мама.

Ашотик выпустил котят перед Лесем. Двое тут же сцепились в дурашливой борьбе, один заскакал вокруг матери, а четвертого Лесь успел ухватить. Тот куснул его за палец, а потом разнеженно заурчал – когда Лесь посадил его на грудь и стал чесать за ухом.

– Какой хороший, – заулыбался Лесь.

– Тебе нравится? Бери, пожалуйста!

– Некуда. – Лесь вздохнул. – У нас уже есть кот. Пожилой. Его зовут Шкипер. Раньше он с дядей Симой на яхте ходил.

Ашотик опять вскинул коричневые глаза:

– А дядя Сима – это кто?

Лесь запнулся лишь на секунду.

– Это… мамин муж. Как отец мне, хотя и не родной. Он хороший… И Шкипер хороший. Даже морские команды понимает.

Ашотик задумчиво кивнул. Лесь протянул ему урчащего котенка. Ашотик взял, свел темные брови, сказал вполголоса:

– Может быть, и хорошо, что никто за ними не приходит. Пусть еще побудут с мамой. А то ведь грустно расставаться…

– Да, – согласился Лесь. И ощутил какое-то беспокойство.

Ашотик спросил:

– Скажи, пожалуйста, ты по важному делу пришел?

– Да… – выдохнул Лесь.

Ашотик был, конечно, невелик, но серьезность его давала надежду на понимание. К тому же и сам Лесь был не больше, когда начал делать свои открытия.

Ашотик вежливо и выжидательно молчал.

– Послушай, у вас в квартире есть окна в сторону моря?

– Конечно, есть! На кухне есть, где бабушка. Пойдем, пожалуйста, я покажу.

Лесь немного стеснялся бабушки, но Ашотик за руку решительно повел его на кухню. Дверь ее оказалась точно против двери в комнату Ашотика, и это была великая удача. А то ведь могло случиться, что кухонное окно не просматривалось бы из комнаты, и тогда какой от него прок. Но сейчас Лесь, оглянувшись, увидел через две распахнутые двери и оконные стекла склон холма и белые домики Французской слободки, а впереди в раскрытом окошке кухни – Казачий мыс и решетчатую башенку с зелеными искрами на маячном фонаре. И широкую синеву, на которой, как белые ростки, проклевывались яхтенные паруса…

– Ах, пришли уже! – Бабушка Ашотика опять взмахнула костлявыми руками. – Скоро будут пирожки, поиграйте еще немного. – Она суетилась у плиты, от которой несло вкусным жаром.

– Бабушка, мальчика зовут Лесь, – сообщил Ашотик.

– Ай как хорошо! Спасибо тебе, Лесь!

Лесь не понял, за что спасибо, и за свитер потянул Ашотика назад. Бабушка окликнула:

– Лесь, дорогой, подожди, пожалуйста… А ты, Ашотик, иди, мальчик сейчас придет.

Лесь задержался – с новой непонятной тревогой.

– Лесь, ты хороший мальчик, – жарко зашептала бабушка. – Играй с Ашотиком. Только не спрашивай его про маму и папу, а то он опять начнет плакать…

Лесь насупился и быстро кивнул, догадавшись о беде, живущей в этом доме.

– Мама погибла в землетрясении, когда Ашотик маленький был. Папу убили весной, когда он ушел добровольцем на границу. В Ереване у Ашотика осталась только старшая сестра, мы забрали его сюда. Я здесь давно живу, я даже не родная его бабушка, а двоюродная, но мы его очень любим. Только он все время невеселый. Другие дети забывают горе, а он такой мальчик… ну, просто обо всем помнящий мальчик…

Лесь опять кивнул – со смущением незваного гостя, оказавшегося в доме, где большая печаль.