И, оборвав бессвязную речь, путник неожиданно развернулся и направился обратно — в ту сторону, из которой пришел. Отшельник проводил его удивленным взглядом — он не знал, что довелось ему встретить одного из самых необычных людей, которые жили на этой Земле. Вечного Вора. Но через несколько мгновений поэт уже забыл о странном путнике, к нему вернулась Муза. А волшебный инструмент и вовсе вскоре отдал беднякам ближайшего городка, страдавшим от жадности и притеснений своего правителя. С тех пор город стал быстро богатеть и расти. В центре его появился огромный сад, и каждого нового правителя приводили сюда показать, что стало с теми, кто притеснял простой народ. Десятки, если не сотни деревьев впечатляли. Особенно, когда начинала звучать флейта, и сквозь их морщинистую древесину проступали алчные и злобные лица. Эти встречи правителя и горожан устраивались ежегодно. На всякий случай. Ибо власть по сути своей куда более жадна, чем самая алчная торговка на восточном базаре.

И город жил — счастливо, мирно и богато. Поэт-отшельник давно умер, оставив после себя прекрасные стихи, а волшебную флейту Пана все передавали из рук в руки, пряча и сохраняя в надежных тайниках. Пока однажды человек, что оставил её поэту, не вернулся в эти места. Вечный Вор, он был первым, кто позарился на чужое добро в самые древние времена, и за то оказался наказан Всевышним на вечные скитания и бесцельное воровство. Он крал чужую пищу, и была она ему горька и противна. Крал чужое вино, но едва прикасался к нему губами, как оно становилось уксусом. Одежда не согревала его тело, а обувь не хранила подошвы ног от острых камней. Он дал потомство многим женщинам, и в роду их до сих пор время от времени рождаются люди, что больны воровством: они крадут не из алчности, а просто потому, что не могут, и добытое нечестным путем не ласкает рук их. Вечный Вор заночевал в городе, а утром ушёл и унёс волшебную флейту.

И жизнь большого города, словно похудевшие осенние воды Согда Самаркандского, снова вернулась в прежнее русло. Правители стали злыми и жестокими, большой сад был вырублен, а жители обеднели, как в старые недобрые времена. Южное солнце всё так же осыпает свои лучи на купола мечетей, но муэдзины теперь не ходят по пыльным и узким улочкам и не стучатся во дворцы правителей. Они призывают к молитве с высоких минаретов, и во дворцах за закрытыми окнами их не слышно.

Забрало

Король был в отчаянии. В королевстве не осталось ни одного даже самого завалящего, самого трусливого, самого никудышнего рыцаря. Перевелись один за другим, спасая его похищенное чадо, его кровинушку, его прелестное дитя. Пятьдесят два бесстрашных рыцаря, пропавших без вести в далеком горном ущелье.

Внезапно двери с шумом распахнулись и в королевские покои влетел Первый Министр.

— Нашли! — радостно выкрикнул он. — Ваше Величество, еще одного нашли!

— Докладывай! — потребовал король.

— Рыбу удил, — сообщил Министр. — В самой глухомани, на границе королевства.

— А точно ли рыцарь? — обеспокоился король.

— Точно, точно, Ваше Величество! И меч рядом лежал, и доспехи, и кираса — он туда улов складывал.

И обернувшись к дверям, Первый Министр громко выкрикнул:

— Эй, там! Давайте сюда рыцаря.

Двое слуг, слегка покачиваясь, ввели в королевские покои мрачного и недовольного мужичонку лет тридцати.

— Проси в поход что угодно! — заявил король, заключая незнакомца в объятия.

— Забрало отдайте, — буркнул рыцарь. — Без забрала не пойду.

— Отдайте ему забрало! — тут же выкрикнул король.