— Р-мяу! — возмутилась Мася, увидев, как Туровский, переместившись на кухню, достает из тумбочки «Кискас».

— Да? — нахмурился тот, читая название на упаковке. — У Василия от этого разыгралась аллергия? Предпочитаешь другое?

Пришлось искать другие консервы, прервав мучительные поиски истины. Ему это не нравилось. И не нравился стройный ряд подкинутых Снежане вещей, объединившихся столь разномастно и совершенно непонятно. Хотя, одна мысль пробежала, она зацепила другую…

— М-да, — сказал Андрей, вываливая содержимое банки в миску, — Василий может быть и не при чем. Тогда кто? Жри, обжора!

Он поставил миску на подставку, и Мася поглядела на него благодарным взглядом, видимо, услышав родные слова приветствия и унюхав аппетитные кусочки в соусе.

Ожидая, когда кошка расправится с едой, чтобы помыть ее миску, Андрей положил в пакет вещи Копейкина и сел на табурет, подперев рукой подбородок. Обычно, раздумывая, он ходил взад и вперед по комнате, но на кухне разгуляться было негде, к тому же отвлекать кошку от процесса он не хотел. Бедное животное, оно должно привыкать к одиночеству! Когда к Копейкину вернется память, он ее покинет. Туровскому придется сюда заезжать только пару раз в день или один раз, как получится. И больше никто не проведает несчастное животное!

В дверь внезапно позвонили. Туровский недоуменно вскинул брови, он никого не ждал, на ночь глядя, и отправился открывать. Мася наплевала на непрошенных визитеров и осталась доедать щедрый ужин. На пороге стояла молодая женщина с шестилетним на вид ребенком. Она держала его за руку и хмурилась.

— Извините, — сказала женщина, — тут такое дело…

Она замялась. По всему было видно, что визит не доставлял ей удовольствия.

— Извините еще раз, но ответьте, вы здесь проживаете?

— Да, — пожал плечами Туровский. — Что? Чем могу служить?

Женщина опустила глаза на домашние тапочки.

— Вы, извините, один здесь…

— Вдвоем с кошкой.

— Понятно, — она немного смутилась, — мне кажется, мы с вами где-то встречались.

— Может быть, может быть, — пробормотал сыщик, узнавая в женщине ранее опрашиваемую им даму, упорно не желавшую узнавать Василия Копейкина.

Точно! Это она. Живет где-то поблизости.

— До свидания, — резко сказала женщина, развернулась и потащила ребенка вниз.

— Доброй вам ночи, — пожал плечами сыщик.

Светлана выскочила на улицу и схватилась за голову.

— Ваня! Ты поставил меня в идиотское положение! Убедился теперь, что в этой квартире живет не твой папа?!

— Машка Свиридова в саду говорила, что видела, как из этой квартиры выходил мой папа, — упрямо твердил отпрыск.

— Твой папа! Твой папа! Да знаешь ли ты на самом деле, где твой папа?! — в сердцах выкрикнула Светлана и испугалась.

Она так и не сказала сыну, что Василий их бросил, променял на другую, нет, на других, любовниц у этого куртизана оказалось несколько. И Светлана видела их собственными глазами. Но как сказать об этом сыну?! Ванька так любит Василия!

— Не знаю, — помотал головой младший Копейкин. — А где на самом деле мой папа?

И Светлана не сдержалась, слезы брызнули из глаз, она села на скамейку возле подъезда, усадила рядом с собой Ваньку и… принялась врать.

— Твой папа в командировке, он выполняет важное правительственное задание, сынок…

Она врала, чувствуя, что не может сказать сыну правду.