Но это оказалось еще не самым худшим из того, что готовила мне Судьба по воле Всевышнего, творца человека и всех тварей земных, господина равно рабов и господ.

В один из дней сын мой вышел из сокровищницы, а ведь он не выходил из нее даже для приема пищи, рабы подавали ему еду туда; он не выходил даже во время сна, спал там, не раздеваясь и подолгу не меняя одежд, среди золотых и серебряных слитков, изумрудов, бриллиантов и жемчуга. И вот он вышел, дабы сказать мне, что сокровищ слишком мало и что он должен пополнить казну. Он стал собирать войско и готовиться в поход на чужие земли. Ничто не помогло — ни слезы матери и предостережения моего престарелого отца, его деда, ни увещевания служителей Всевышнего, ни дурные пророчества звездочетов. Он был непреклонен в своем намерении и на следующий же день во главе несметного войска отправился в путь.

И сменились семь лет, и не было ничего слышно ни о нем, ни о его войске. И сменилось еще семь лет, и опустилась на нас беда, поразила наш город гибель. В положенный срок не сошла на нас вода с неба, и не выросла для нас трава на лице земли, и съели мы всю имевшуюся у нас пищу, а затем принялись за животных, ходящих по земле, за птиц, летающих по небу, и съели их. И не осталось у нас ничего.

От голода и тоски по внуку умер мой старый отец. И тогда велела я принести все слитки, и все золотые монеты, и все драгоценные камни из сокровищницы — до тех пор мы их хранили в ожидании возвращения моего сына и не потратили из них ни одной монеты и ни одного драгоценного камня. Принесли их, и я послала верных мужей, и они обошли все страны, не пропуская ни одного города, чтобы купить какую-нибудь пищу, но не нашли ее. И после долгой отлучки они вернулись с деньгами, со слитками золота и драгоценными камнями. И тогда мы выставили наши богатства за ворота города, и заперли ворота, и вручили наше дело Владыке, и отдались на суд Того, кому не изменяют судьба и время…

Люди умирали, и живые хоронили мертвых, чтобы самим в свою очередь быть похороненными оставшимися в живых, и так происходило до тех пор, пока последние из последних не легли в землю. И я умерла и была похоронена среди других. И лишь раз в семь лет, в день, когда навсегда ушел из города мой сын, я встаю из земли по воле Всемогущего, живу семь дней в этом городе и жду сына. Но прошло уже сто сорок три раза по семь лет, а он все не возвращается. Такова моя история, и теперь ты знаешь ее…

Женщина замолчала. Усилием воли Скиф заставил себя встать. Он поблагодарил женщину за приют и еду и вышел во двор, чтобы посмотреть на небо. Солнце по-прежнему стояло в зените, как и тогда, когда он попал в этот странный город. Время остановилось.

Женщина шла за ним следом, и на этот раз Скиф легко нашел городские ворота. Они были распахнуты настежь.

У ворот женщина вновь обратилась к Скифу:

— Сынок! Я вижу, ты бывал во многих странах, во многих землях. Не видал ли ты где-нибудь моего сына?

— Прости, апа! — Скиф опустил глаза. — Не привелось…

…Когда он пришел в себя и открыл глаза, голова у него гудела и никакого города не было, как не было и несчастной матери, раз в семь лет семь дней ожидавшей пропавшего тысячу лет назад сына. До самого горизонта перед Скифом возвышались горы, и восходящее солнце уже позолотило их вершины. Он оглянулся назад и увидел, что находится у самого подножия нависшей над ним горы и огромная дыра в скальной породе уходит куда-то вверх. Скиф встал и быстро зашагал вперед. Он чувствовал страшный голод — стражи Гинду не покормили его.

Оружие Скиф обронил, когда провалился в шурф. У него остались только кинжал Акила да авторучка с ракетой.

Свой завтрак он увидел сразу — это была крупная ящерица, застывшая на камне совсем рядом с ним.