Разбирая сумку, девушка наткнулась на клочок салфетки, долго и удивленно разглядывала нетвердо выведенные слова, недоумевая, по какому поводу она их написала и вообще ее ли это почерк.

Даже когда через пару недель Игорь Маслов принес бакинские фотографии и Валюта увидела на одной из них рядом с собой Рустама, ее сердечко совершенно не екнуло. Ну, командировка, ну, большое гранатовое дерево, ну, один из новых знакомых…

А еще через три недели юная семья Корниловых праздновала чаем с потрясающим тортом «Полет» невероятное событие: Валюша объявила супругу, что беременна.

* * *

— Какие люди! — вваливается в камеру Трефилов. — Боевая подруга у постели раненого бойца! Респект и уважуха. — Он галантно целует Алкину руку. — Еле прорвался. Пришлось, сам понимаешь, кучу бабок вывалить. Но ради героя никаких денег не жалко! — О, а что это у вас валяется? Что за фрукт? Неужто дуриан? Молодец, Аллочка! Знаешь, чем поддержать героя! Я в Таиланде как-то пробовал, если не нюхать, то вкус — божественный! А воздействие… Виагра рядом не лежала!

Ваня млеет. Сам Путятя! Видеть его раньше приходилось пару-тройку раз. Видеть, не разговаривать. Путятя слыл чуть ли не самым крутым скином. Костыль, не признававший никаких авторитетов, при одном только имени Путяти закатывал глаза и вытягивался по стойке «смирно». А уж об остальных и говорить нечего! Ходили слухи, что Путятя связан с самым высоким командованием и чуть ли не руководит всеми питерскими скинами, да и московскими вроде тоже.

Короче, Путятя был личностью легендарной и загадочной, и то, что он вдруг сам пришел…

— Ну что, Ньютон, скоро суд. — Путятя смотрит строго и серьезно. — Прославиться готов? Стать примером для всего нашего движения? Чтоб с твоим именем на устах братья шли в бой за правое дело? — Путятя говорит торжественно, хоть и негромко, в его голосе слышны явные бравурные нотки, будто оркестровая военная труба на ветру поет. — А ты, Аллочка, понимаешь, какая честь для тебя быть подругой героя? Ждать Ньютона из заключения как верная декабристка будешь?

— А надолго его посадят? — интересуется притихшая Алка.

— Разве это важно? — пылко вопрошает Путятя. — Надолго не дадим. Честные люди по всей стране встанут, как один, и потребуют: свободу Ивану Баязитову! Свободу солдату расовой войны! Свободу герою! И из тюрьмы Иван выйдет под звуки русского марша!

— Из тюрьмы? — Ваня вдруг понимает, о чем говорит Путятя. — Почему из тюрьмы? Меня прямо в суде отпустить должны, Клара Марковна сказала.

— Какая еще Марковна? Жидовка из больницы? Слушай больше, они наговорят. За убийство, братан, срок дают, хотя твое убийство не срока, ордена достойно!

— Я не убивал, — виновато улыбается Ваня. — И следователь знает. Я же прибежал, когда там уже все…

— Ньютон, — Путятя ласково поправляет сбившееся одеяло, — тебе, конечно, досталось. Ты все выдержал, все вынес, как настоящий солдат. Увы, на войне случаются контузии, когда отшибает память. Тебя сильно ударили по голове, и ты — забыл!

— Что забыл? — недоумевает Ваня. — Как это — забыл? Я все помню!

— Вот тебе кажется, что помнишь каждую мелочь, так? — Путятя участливо и серьезно смотрит на Ваню. — А на самом деле твой мозг, защищаясь, блокировал в памяти самое важное. Поэтому ребята излагают все как было, а ты — фрагментами. Но это не беда, не бойся! Память обязательно восстановится! Ты молодой, сильный, здоровый.