«Черт, какие они тебе "наши"? — оборвал себя Стыров. — Оговорочка по Фрейду!»

— А это что у тебя такое вонючее? — услышал он близкий, срывающийся на фальцет, истеричный голос. — На помойке подобрал? Во, гниды черножопые, падаль всякую жрут!

Что-то белое, как тяжелая птица, взмахнуло крыльями над толпой и сгинуло в тумане.

— Ах ты падла, — донесся новый дикий вскрик, — он еще и приемы знает! Мочи его, чтоб мама родная не узнала!

Глухие частые удары. Кряхтенье. Маты. Клубок тьмы становится то гуще и напряженнее, то рассасывается в стороны, и тогда в слабые просветы на тротуаре видно чье-то дергающееся тело.

— Готов! Бежим!

Мгновенная тишина, как стоп-кадр, и тут же тяжелый частый топот мимо машины. Волна горячего потного воздуха врывается в открытое окно и плашмя бьет по лицу, заставляя Стырова отшатнуться в глубь салона.

Туман отлично гасит звуки! Секунда — и даже эха не слышно. Было не было — все растворилось в коричневых сумерках. Кроме тела на камнях. Большого, черного, неподвижного. Выйти поглядеть?

— Господи! Человека убили! — чей-то женский вскрик. Тонкий, зыбкий, испуганный. Тут же, впрочем, истаявший, как туман.

Над телом склоняются двое.

— Милиция! Вызовите кто-нибудь!

— «Скорую», скорую надо!

Перед капотом уже не двое. Пятеро? Интересно, где же они были все это время? Те четыре-пять минут, пока шла драка. Наблюдали со стороны? Или подошли только что? Странно. Центр города, всегда полно народу. Пока он сидел в машине, за окном то и дело мелькали люди, а когда началось ЭТО — ни души! Он мог поклясться: набережная была совершенно пустой! Или просто туман? Но тогда откуда их столько взялось сейчас? Целая толпа!

Стыров смотрит на часы, отмечая, что чувство времени его не подвело, акция и в самом деле длилась не больше пяти минут. Значит, до прихода Аманбека еще минут восемь—десять. То есть вполне можно выяснить, кому сегодня перепало. Пригодится.

Полковник выходит из машины, разрезает плечом нервную толпу.

Тело на камнях явно мужское. Крупное, плечистое. Одна нога подогнута, словно потерпевший собирается встать. Рука вытянута к решетке парапета. Рядом — открытый дипломат и разбросанные бумаги. Между ногой и рукой на уровне живота — черное, растущее на глазах маслянистое пятно. Кровь?

Стыров опускается на корточки, прикладывает пальцы к шее лежащего: пульс торкается редко, но ощутимо.

— Врача, — кричит он в застывшую сзади толпу. Осторожно приподнимает голову мужчины. — Можете сесть? Что с вами? Вы упали?

— Да нет же! — голосит какая-то тетка. — Его убили! Бандиты! Я все видела! Целая шайка, человек сто, и все с ножами! Наверное, ограбить хотели, вон портфель пустой!

— Не бандиты, а наркоманы, — перебивает сварливый мужской голос. — На дозу не хватило! Куда милиция смотрит? Не Ленинград, а Чикаго!

— Какие наркоманы? — вступает дребезжащий старческий баритон. — Подростки! Хулиганы. Они меня чуть не сшибли, еле увернулся. Пьяные. От них водкой за версту несет.

Мужчина, придерживаемый Стыровым, приподнимает голову, открывает глаза.

— Коля… — шевелит он губами, пытаясь улыбнуться. — Ты… сурет… сволочи… мать передала… выбросили. Запах не понравился…

Аманбек…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— А сейчас все вместе едем любоваться панорамой ночного Баку! — провозгласил Усман Рашидович, подхватывая под руку уже мало что понимающего шефа.