– В чём же вы виноваты перед ним, в чём? – не сдержался Иноходцев, ему не терпелось узнать причину. – Почему он отбыл восвояси?

– Минуточку терпения и я вам сейчас охотно поведаю эту на редкость поучительную историю, которая навсегда послужит мне назидающим уроком. Все разумные существа – братья. Братья по разуму, мысли. Именно многобыстрая мысль сближает, роднит нас, но сущности наши – сиречь, оболочки бренные, в коих этот самый разум заключён, – очень даже разные и многообразные. Имеются довольно существенные различия в культуре, традициях, вере. А я, неосторожный, позабыл про это. У нас на чудном, милом Ригеле принято быть прямым и откровенным, говорить собеседнику прямо то, что ты думаешь. Подобное воспринимается сугубо положительно и свидетельствует о почтении. А вот наши собратья, обитающие на Плеядах, отличаются повышенной чувствительностью, щепетильностью и совестливостью. С моей точки зрения у них прямо-таки болезненная осторожность, они всеми силами избегают возможности причинять другим неприятность в самом малом – даже словом, интонацией. Я об этом неосторожно позабыл и в беседе с многоуважаемым коллегой, когда мы витийствовали на наши профессиональные темы, указал на крайне незначительную ошибку в его заслуживающих предельного уважения сложнейших расчётах. Он мудро промолчал, но потом тысячу раз извинился передо мной и удалился, махнув плавником на прощание. Лишь после его ухода я спохватился, осознал, какую бестактность допустил. Долго корил себя, мучился, а когда решил извиниться и попросил соединить нас видеосвязью, мне сообщили, что он уже отбыл на Плеяды. Увы, увы, увы. Нет мне, невеже, прощения!

– Из-за такой мелочи покинуть Конгресс?! – вырвалось у Алексея. – Даже не верится!

– Возможно, что и с вашей точки зрения, дознайных дел мастер, это действительно «мелочь», но не для истинного учёного, многомудрого мужа с обострённым чувством собственного достоинства, самоуважения и чести. А у моего незаслуженно обиженного коллеги всё это наличествует в полной мере. Представляю, какую сильную душевную травму я ему по свой непростительной неосторожности причинил. О, горе мне, горе! Никогда себе не прощу этого! Обязательно покаюсь и тысячу раз извинюсь! Я готов отдать все свои плавники, но быть прощённым!

– А у его отъезда не могли быть иные причины?

– Нет, нет и тысячу раз нет! Я совершенно в том уверен.

– Что же, сердечно благодарю вас за очень полезные сведения, весьма признателен вам. Большое спасибо, извините за беспокойство. Прощайте!

– Пусть ваш плавник, дознайных дел мастер, будет всегда силён, а волны попутными! Заплывайте, когда пожелаете!

Едва Алексей закрыл дверь подвала и сделал шаг, как погас свет. Впотьмах он налетел сначала на стену, а потом на «автомобиль» ригелианина Барка-0,5 и сильно ушиб себе правую коленку…

Едва выбрался в фойе, где горел тусклый свет. Почти тотчас же напряжение в лампах повысилось и освещения стало прежним.

Иноходцев поймал смущённый взгляд директора, тот с извиняющейся улыбкой произнёс:

– Помните, я говорил вам, что подобное бывает примерно раз в месяц? Похоже, сглазил: за последнюю неделю такое происходит уже в третий раз. Давно не делали ремонта, очень давно. Гостиница в общем хорошая, но подлатать её следовало бы. И поменять кое-что. Участники Конгресса выбрали нас из-за живописной местности: близко Волга, Жигули. Впрочем, вся Самарская Лука дивно хороша! Единственное, что можно сказать в оправдание, очень уж велика нагрузка, ведь установлено много дополнительной аппаратуры.