— Я и так никогда вперед не плачу, — заметил Чарльз Фрек.

— Иногда приходится.

— Идет, — согласился он. — Тогда раздобудешь мне хотя бы сотню? — Тут Чарльз Фрек попытался стремительно прикинуть, сколько он сможет взять. За два дня он, может статься, наскребет сто двадцать долларов и тогда возьмет у нее двести таблеток. А если тем временем подвернется сделка повыгодней, с другими, у кого окажется, он запросто плюнет на Донну и купит там. Вот как клево было вперед не платить. А кроме того, и не кинут.

— Повезло тебе, что ты на меня наткнулся, — сказала Донна, когда он завел машину и с трудом вписался в общий поток. — Примерно через час у меня стрелка с одним типом, и он, скорее всего, запросил бы все, что я смогу раздобыть… Тогда бы тебе ничего не светило. А так — сегодня твой день. — Она улыбнулась, и Чарльз Фрек тоже,

— Хорошо бы ты их пораньше достала, — сказал он.

— Если достану… — Открыв сумочку, Донна вынула оттуда блокнотик и ручку, на которой было оттиснуто БАТАРЕЙНОЕ ПИТАНИЕ «ИСКРА». — Как мне тебя найти? И я забыла, как тебя зовут.

— Чарльз Б. Фрек, — сообщил он. Потом дал свой номер телефона — не свой, конечно, а номер одного знакомого цивила, чьим телефоном в таких случаях пользовался. Донна все старательно записала. С каким трудом она пишет, подивился Чарльз Фрек. Щурится и медленно-медленно корябает… Теперь таких девчонок всякой хрени в школах не учат, подумал он. У, обормотка неграмотная. Зато одно загляденье. Ладно, пусть читать-писать не умеет — хрен ли с того? Что для телки важно — так это такие вот буфера.

— А знаешь, я тебя, кажется, помню, — сказала Донна. — Типа того. Тот вечер теперь как в тумане; мне как-то не по себе было. Я только помню, что засыпала порошок в эти капсулки от реланиума. Сам реланиум мы на хрен выбрасывали. Я тогда, кажется, половину просыпала. В смысле, на пол. — Она задумчиво смотрела на него, пока он крутил баранку. — А ты вроде как ничего, — продолжила она затем. — Ты и дальше покупать будешь? Тебе потом еще захочется?

— Ясное дело, — отозвался Чарльз Фрек прикидывая, не удастся ли сбить цену, когда он с ней в другой раз встретится. Прикинул и решил, что удастся. В любом случае он выигрывал. То есть так и так очки набирал.

Счастье, подумал Чарльз Фрек, это когда ты знаешь, что достал немного колес.

И день за окнами машины, и занятые прохожие, и солнечный свет, и общая кутерьма — все это струилось мимо незамеченным. Чарльз Фрек был счастлив.

Надо же, какую пруху можно по чистой случайности обнаружить — по сути, из-за того, что черно-белый без особого умысла за ним пристроился. Новый, нежданный источник Вещества С! Чего же тогда еще от жизни просить? Теперь Чарльз Фрек может спокойно рассчитывать на ближайшие две недели, почти на полмесяца, прежде чем загнется или почти загнется — лишение Вещества С делало из этих двух состояний одно и то же. Две недели! Сердце воспарило, и на какой-то момент Чарльз Фрек почуял вплывающий в открытые окна машины аромат краткого весеннего возбуждения.

— Хочешь, поедем с Джерри Фабином повидаемся* Я отвожу груз его барахла в третью федеральную клинику, куда его прошлой ночью забрали. Перевожу понемногу за раз, потому как есть шанс, что его оттуда выпустят В лом будет потом все назад перетаскивать.

— Мне с ним лучше не видеться, — пробормотала Донна.

— Так ты его знаешь? Джерри Фабина?

— Джерри Фабин думает, что это я первая его сикара-хами заразила.

— Тлями.