В воздухе уже не пахло весной, и Чарльз Фрек внезапно подумал, что ему срочно нужен дозняк Вещества С; только сейчас до него дошло, что сегодня он, наверное, принял меньше, чем нужно. К счастью, у него был с собой переносной запасец — в самом дальнем конце бардачка. Он лихорадочно принялся искать, где бы припарковаться.

— А у тебя в мозгах и впрямь тараканы, — отчужденно заметила Донна. Казалось, она ушла в себя — глубоко-глубоко. Чарльз Фрек задумался, не достал ли девушку его стремный стиль вождения. Наверное, достал.

Тут в голове у Чарльза Фрека вдруг раскрутился очередной глючный фильм, причем без его на то согласия. Сперва он увидел большой припаркованный «понтиак», под задним бампером которого торчит домкрат, — машину тянет вперед, а парнишка лет тринадцати с копной длинных волос пытается удержать ее на месте, одновременно взывая о помощи. Дальше Чарльз Фрек увидел, как он сам и Джерри Фабин дружно выбегают из дома Джерри — несутся по закиданной банками из-под пива подъездной дорожке к машине. Сам он зачем-то хватается за дверцу со стороны водителя, чтобы ее открыть и выжать педаль тормоза. А Джерри Фабин — в одних штанах, босоногий, с растрепанными и беспорядочно струящимися по плечам волосами (он как раз спал) — Джерри сразу бросается к заднему бамперу и голым бледным плечом, на которое солнечный свет в жизни не попадал, отшвыривает парнишку от машины. Домкрат гнется и падает, задняя часть машины оседает, колесо летит в сторону — а с парнишкой полный порядок.

— Чего тебя к тормозу понесло? — выдыхает Джерри, пытаясь убрать с глаз сальные патлы и ожесточенно моргая. — Поздно уже было для тормоза.

— Как он, в порядке? — вопит Чарльз Фрек. Сердце бешено колотится.

— Ага. — Все еще задыхаясь, Джерри стоит рядом с парнишкой. — Еб твою мать! — в ярости орет он на мальчугана. — Я что, не говорил тебе подождать, пока мы вместе этим займемся? А когда домкрат выскальзывает — блин, приятель, ты что, две с лишним тысячи кило удержать собрался? — Лицо Джерри пылает гневом. Парнишка, малыш Ратасс, смотрится жалко и виновато вздрагивает. — Я же тебе не раз и не два говорил!

— Я было к тормозу побежал, — объясняет Чарльз Фрек, отчетливо сознавая свой идиотизм, понимая, что просрался никак не меньше мальчугана. Он, взрослый, напрочь расклад не просек. И все же ему, как и парнишке, хочется хоть как-то оправдаться, хоть на словах. — Но теперь-то мне понятно… — бормочет он, и тут глючный номер оборвался. Оказалось, это был документальный перезапуск, потому как теперь Чарльз Фрек ясно вспомнил День, когда это случилось. Тогда они еще все жили вместе. Блестящее чутье Джерри спасло ситуацию — иначе Ратасс со сломанным позвоночником оказался бы под задним бампером «понтиака».

Потом все трое хмуро поплелись назад к дому, даже не догнав колесо, которое все еще катилось.

— Я спал, — пробормотал Джерри, когда они вошли в мрачные внутренности дома. — Первый раз за две недели сикарахи немного меня отпустили, и я смог заснуть. Пять суток я вообще не спал — только все бегал и бегал. Я подумал, может, они свалили; они и правда свалили. Подумал, они наконец-то решили оставить меня в покое и перебраться куда-то еще — типа к соседям. Но теперь я их снова чую. Этот пестицид номер десять, который я достал, или номер одиннадцать… короче, меня опять кинули, как и всех остальных. — Теперь его голос был просто подавленный, не злой — негромкий и растерянный.