Он быстро приблизился к ней.

— Я — сержант Мак-Вей из королевской стражи, — произнес он приветливо. — Скажите мне, куда вы идете и как могло случиться, что вы здесь одна — в этой холодной пустыне?

Меховой капюшон упал ей на плечи, и она повернулась лицом прямо к Мак-Вею. Звезды отражались в ее глазах. Это были удивительные глаза, и теперь они были полны страдания. Лицо тоже казалось удивительным Мак-Вею, который уже около года не видел лица белой женщины. Она была молода — так молода, что в бледном мерцании звезд казалась почти девочкой. В ее глазах и губах, в очертании ее подбородка было что-то до такой степени напоминающее другое лицо, о котором он мечтал, что он подошел, взял ее трепещущие руки и спросил опять:

— Куда вы идете?.. И как случилось, что вы здесь одна?

— Я шла… туда, — сказала она, указывая движением головы на полосу леса. — Я шла… с ним… с моим мужем…

Голос ее оборвался и, вырвав у него внезапно руки, она подошла к саням и стала лицом к нему. На минуту в глазах ее блеснуло недоверие, точно она боялась его и готова была бороться с ним до смерти. Собаки прижались к ее ногам, и Мак-Вей увидел в свете звезд сверкание их оскаленных клыков.

— Он умер три дня тому назад, — закончила она, собравшись с силами, — и я везу его назад к своим родным в Литл-Сил.

— Но до него двести миль, — сказал Мак-Вей, взглянув на нее, как на сумасшедшую. — Вы умрете.

— Я путешествую уже два дня, — ответила женщина. — Я дойду.

— Два дня по этой снежной равнине?

Мак-Вей взглянул на ящик, жуткий и мрачный в призрачном освещении, падавшем на него. Потом он перевел взгляд на женщину. Она опустила голову на грудь, и ее блестящие волосы рассыпались по плечам. Он увидел, что она плачет.

В эту минуту какая-то волна тепла прошла по всему его существу, он молчал, охваченный величием того, чем дышала эта снежная равнина. Для него женщина была всем, что есть самого великого и прекрасного. Среди тоски и одиночества своей жизни он грезил о женщине, как о неземном существе, и вот перед ним явилось живое воплощение его мечты о женской любви и человеческом благородстве.

Маленькая хрупкая женщина шла навстречу смерти ради человека, которого она любила и который умер. С одной стороны, он знал, что она сумасшедшая. Но ее безумие было безумием любви, которая сильнее смерти, безумием веры, не считавшейся ни с бурей, ни с морозом, ни с голодом. И его наполнило желание подойти к ней, когда она стояла перед ним, склонившись на ящик, обхватить ее обеими руками и сказать ей, что он создал себе мечту о такой любви и жил ею в своем одиночестве. Она смотрела на него, как ребенок.

— Подите сюда, маленькая девочка, — сказал он. — Мы пойдем вместе. Я доставлю вас в целости в ваш Литл-Сил. Вы не можете идти одна. Вы никогда не доберетесь живой до ваших родных. Боже, если б я был на его месте…

Он остановился, встретив испуганный взгляд ее глаз, обращенных к нему:

— Что же?

— Ничего… тяжело человеку умирать и терять такую женщину, как вы, — сказал Мак-Вей. — Подождите, я посажу вас на ящик.

— Собаки не могут везти эту тяжесть, — ответила она. — Я помогала им…

— Если они не могут, я могу, — тихонько засмеялся он и быстрым движением поднял ее и посадил на ящик. Потом он снял с себя мешок, положил его позади нее и передал ей свое ружье. Женщина взглянула прямо на него, повернув к нему бледное смущенное лицо, и положила оружие себе на колени.

— Вы можете убить меня, если я не сделаю того, что должен, — сказал Мак-Вей.