Сердце забилось о ребра сильнее, чем в тот момент, когда мне угрожала дубинка. Я затаил дыхание.

Аллея, по которой я бежал, была проложена среди унылых рядов разрушающихся одноэтажных домиков. В стороны от нее уходила сеть других улиц.

Снова лай, снова вой, а затем тишина.

Я замер посреди улицы и завертел головой из стороны в сторону, напряженно вслушиваясь, пытаясь справиться с одышкой и ожидая новых звуков битвы.

Живые деревья были такими же неподвижными, как и те, которые стояли без листьев.

Дыхание восстановилось быстро. Но хотя я стоял тихо, ночь была еще тише.

Форт-Уиверн в его нынешнем состоянии становится более понятным, если думать о нем как о парке аттракционов, копии Диснейленда, созданной злобным двойником Уолта Диснея. Главное в здешнем парке — не магия чуда, но сверхъестественная угроза, празднующая не жизнь, а смерть.

Диснейленд разделен на части, называющиеся «Сегодняшние Соединенные Штаты», «Страна Будущего», «Страна Приключений», «Страна Фантазии». Но в Уиверне тоже есть свои аттракционы. Три тысячи домиков и примыкающих к ним строений, среди которых я находился, составляли страну, называвшуюся Мертвым Городом. Если в Форт-Уиверне водились призраки, они должны были сделать своим обиталищем именно это место.

Стоявшую здесь тишину нарушил лишь звук, с которым луна вновь закуталась в свое облачное одеяло.

Глава 5

Я вторгся в страну мертвых, не удосужившись предварительно умереть, и задумчиво побрел по освещенным звездами улицам в поисках Орсона. Ночь была столь безмолвной и сверхъестественно тихой, что казалось, будто мое гулко бьющееся сердце — одно на тысячу миль в округе.

Омытый слабым сиянием далеких созвездий, Мертвый Город казался всего лишь обычным пригородом, мирно дремлющим в ожидании завтрака. Темнота скрывала детали одноэтажных коттеджей, бунгало и домиков на две семьи; голая геометрия стен и крыш рождала ощущение уверенности, порядка и целесообразности.

Однако было достаточно бледного света полной луны, чтобы обнажить подлинное лицо города-призрака. А на некоторых улицах было бы достаточно и месяца. Под ржавыми запорами красовались потеки. Фасады, некогда одинаково белые и выстроенные в воинском порядке, были пегими и шелушились. Многие окна были разбиты, зияли, как широко раскрытые голодные рты, и лунный свет лизал зазубренные края стеклянных зубов.

Так как дождевальные установки больше не действовали, засушливые калифорнийские лето и осень могли пережить только те деревья, корни которых сумели найти глубоко лежащие подземные источники воды. Кустарник засыхал без полива, угнетенный сорняками и ползучими лианами. Зеленая трава вырастала лишь влажной зимой, а к июню становилась золотистой и ломкой, как нива, ожидающая жнеца.

У министерства обороны не хватало денег на снос или поддержание этих домиков в приличном состоянии на случай, если они когда-нибудь понадобятся, а других претендентов на Уиверн не существовало в природе. Некоторые из военных баз, закрытых после краха Советского Союза, были проданы гражданским лицам, переоборудованы в жилые кварталы и торговые центры. Но здесь, в самом сердце калифорнийского побережья, существовали обширные участки земли, частично освоенные фермерами, частично нет и ждавшие, пока Лос-Анджелес, как гигантская клякса, растечется далеко на север, а с другой стороны до нас дотянутся кольцевые пригороды Силиконовой долины, то есть Лас-Вегаса. В настоящее время Уиверн представлял ценность скорее для мышей, ящериц и койотов, нежели для людей.

Однако вздумай бы какой-нибудь застройщик польститься на эти 34 456 акров, скорее всего, он получил бы резкий отказ. У меня были основания считать, что Уиверн никогда не станет свободным, что его тайные подземелья, расположенные намного ниже быстро ветшавших фасадов, продолжают действовать. Здесь осуществлялись проекты, достойные таких безумцев, как доктор Моро и доктор Джекил.