— Это-то понятно, — фыркнула Алька. — Вот не думала, что у нас молодежный оркестр.

— Горгадзе вчера говорил, что делает ставку только на молодежь. Так что не теряйся.

Спереди обернулась Ирка, ободряюще кивнула:

— Неплохо, только не болтайте на сцене. Из зала все видно и слышно.

— Сейчас пройдем Генделя и Моцарта, буквально понемногу, и все, — мягко сказал Горгадзе, видя, что оркестр расслабился.

Музыканты проиграли опасные места во всей программе и ушли отдыхать. До начала концерта оставалось десять минут, и Алька начала трусить не на шутку — Чегодаев не объявился. Она поймала Алика Копчевского, подтягивавшего струны на альте, и спросила:

— Не знаешь, куда мог запропаститься Чегодаев?

Алик как-то странно посмотрел на Альку, от чего той сразу стало не по себе.

— А ты не в курсе? — Он отложил инструмент.

— О чем я должна быть в курсе? Я болела.

— Да это сегодня только выяснилось.

— Что?! — Алька схватила Копчевского за плечо и потрясла: — Ты по-человечески объяснить не можешь?

— Эй, — запротестовал Алик, — хочешь обниматься, делай это нежно. А так ты мне концертную рубашку порвешь.

— Сама порву, сама зашью. — Алька ощутила вчерашний мертвенный холод. Что могло случиться с Васькой? Во всяком случае, ничего страшного, иначе бы Алик не хохмил.

— Ответь мне, пожалуйста, что с Чегодаевым. Он мне очень нужен, — вежливо попросила она Копчевского.

— Да ты что, Аль, правда не знаешь? Уволился он из оркестра. Сегодня утром. Он Горгадзе позвонил, что ему нужно срочно уехать на неопределенное время. И был таков. Так что мы теперь без инспектора и без трубы.

Алька молча во все глаза смотрела на Копчевского.

— Да брось, ты чего? Мы думали, ты в первую очередь знаешь, в чем дело. А он тебе что, ничего не сказал? Вот гад!

— Дай телефон. — Алька нетерпеливо протянула руку.

— На. — Копчевский вынул из кармана сотовый.

Алька, путаясь и сбиваясь, набрала номер Чегодаева. К телефону никто не подходил. По мобильному ей ответили, что номер заблокирован. Алька вернула трубку Копчевскому и отошла в сторону.

Значит, Васька сбежал. Обманул ее и исчез. А она, идиотка, еще извиняться перед ним вздумала сегодня утром. Вообразила, что он, как Андрей, будет ей помогать за красивые глазки! Она еще у него в квартире должна была понять, что происходит. Этот отстраненный тон, эта холодная жалость в глазах — будто она обречена умереть от тяжелой болезни, а он врач, который ничего не может поделать. Потому и подходить не стал на прощанье, отрезал ее, вычеркивал из своей жизни. Теперь понятно, что Васька был в курсе всех криминальных дел, творящихся в оркестре, иначе бы не стал так поспешно линять. И паспорта у него остались. Что он с ними сделал? Наверняка уничтожил! Единственное доказательство того, что Валерка может быть не виноват! Зачем ему понадобилось забирать у нее паспорта? Ну да, как же она сразу не догадалась — ведь он ненавидит Валерку, он с самого начала знал о его невиновности, однако все сделал, чтобы тот оказался за решеткой. А она на Васькину порядочность рассчитывала! Сумасшедшая, право слово.

— Прошу оркестр на сцену, — распорядилась ведущая концерта.

Алька машинально двинулась вслед за чьей-то спиной, видя перед глазами только черноту. Все напрасно. Весь этот безумный месяц, все ее поездки, два дня поисков в огромном доме, отчаянное вранье, унижения, страх.

Она уселась за пульт, уставилась невидящим взглядом в ноты, стоящие на пюпитре.