— Я хочу целовать тебя всю! Любить тебя всю ночь!

Их губы слились в поцелуе…

Глэдис замерла над тортом. Руки ее тряслись. Всю жизнь она будет помнить тот взрыв желания и всю жизнь будет сожалеть о том, что сделала потом…

Ей хотелось сорвать с себя одежду и отдаться Коулу прямо здесь, на лестнице, но, видимо, капля разума еще теплилась в ее воспаленном мозгу, и она сделала единственное, на что еще была способна.

Глэдис хотелось выглядеть в глазах более взрослого Коула не девочкой из захолустья, которая растаяла от первого же поцелуя, а эдакой умудренной житейским опытом женщиной. Вспомнив о героине фильма, который недавно смотрела, она гордо произнесла:

— Остановись! Я не собираюсь заходить так далеко, пока у меня на пальце нет обручального кольца!

В фильме героиня удалялась, оставляя героя рвать на себе волосы. Но то было на экране, а сейчас, в реальной жизни, Глэдис безумно жаждала поцелуев Коула, и глаза выдавали ее.

— Просто поцелуй меня, Коул, и больше ничего! — охрипшим голосом попросила она.

— Нет, — резко ответил он, не отрывая горящих глаз от ее призывно полуоткрытых губ. — Поцелуев мне недостаточно, Глэдис.

И в доказательство своих слов он провел ладонью по ее разгоряченному телу. Ответное желание забурлило в ней.

Глэдис испугалась, что вот-вот окончательно потеряет голову, и отпрянула.

Да это же просто похоть, твердила она себе. Мать не зря предупреждала, что Коул и Джерри, возможно, попытаются совратить ее, и призывала помнить, что для них она всегда будет только объектом для секса. Любви здесь быть не может, потому что она им не ровня; ни один Лиммерикс никогда не женится на внебрачной дочери экономки.

Глэдис сделала глубокий вдох и послушалась отрезвляющего голоса рассудка.

— Коул, мне нужно больше, чем ты можешь дать, — сказала она. — Ты не для меня. — Она гордо подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Он застыл, словно получив пощечину.

Подобрав с полу вещи, Глэдис прошла в комнату и закрыла за собой дверь. Там она бросилась на постель и выплакала свою боль, заглушая рыдания подушкой.

Она уже успела понять, как дорог ей Коул, но отныне обречена была сдерживать свои чувства.

Сжавшись в комочек, она пролежала без сна всю ночь. На рассвете у ее двери послышались шумные шаги Джерри.

Без сомнения, он пьян, подумала Глэдис. С ним это случалось все чаще. Сейчас он разбудит Коула, и произойдет еще одна ссора.

Она тихонько вышла из комнаты и прижала палец к губам.

— Тсс!

— Ты-то мне и нужна! — радостно заорал Джерри и, качаясь, пошел на Глэдис, тесня в комнату, пока она не упала навзничь на постель.

Навалившись сверху, он принялся стягивать с нее ночную рубашку, а она беспомощно сопротивлялась.

Когда Глэдис попыталась что-то сказать, он закрыл ей рот мерзким слюнявым поцелуем, а потом стал щекотать. Она извивалась как угорь и истерически хихикала, хотя в душе ее закипали страх и обида.

Джерри смеялся и щекотал ее все сильнее. Она уже задыхалась от беззвучного смеха, когда вдруг зажегся свет. Глаза девушки расширились от ужаса, а Джерри довольно ухмыльнулся.

Взгляд Коула был таким, что она готова была провалиться сквозь землю, но к чувству стыда примешивался страх, что он сейчас вцепится брату в горло.

— Не ругай Джерри! — взмолилась Глэдис. — Он…

Джерри предупреждающе сжал ей пальцами грудь. Она взглянула в его воспаленное испуганное лицо и замялась. Если она объяснит его поведение тем, что он пьян, Коул может рассказать все отцу.