В ходе последовавшего за этим приёма Уокер с готовностью уточнил в деталях все сложности и тонкости своего недавно отточенного мастерства гостям-серематам, прибывшим из самых разных концов Серематена. В промежутке между умными вопросами и обычной беседой гостей, заполнивших приветственный зал в огромном здании, ставшем домом человеческому существу, угостили образчиками высокого гастрономического искусства, действо сотворения которых они только что наблюдали.

Усвоив сдержанно-дружеское обращение и такую же осведомлённость, составляющие основу беседы серематов, Уокер живо и непринуждённо принимал участие в обсуждении. К этому времени он чувствовал себя среди трёхногих серематов так же естественно и раскованно, как среди подобных ему любителей путешествовать в воскресный полдень на лодке по глади озера Мичиган. Как всегда в такие моменты, он с трудом заставлял себя не думать о доме. Против желания он пришёл к осознанию того, что дом, возможно, стал частью прошлого. Он — в другом времени, в другом мире, недоступном ни взору, ни пониманию. Его местоположение и образ жизни — вне досягаемости.

— Неплохо, — где-то у его колен раздалась тихая, снисходительная похвала.

Опустив глаза, Марк увидел Джорджа, нагло поедающего сифд. Пёс лежал на брюхе, распластав задние лапы и раскачивая в передних всё ещё тёплое пирожное.

— Могу догадаться, как ты заставил этот «пьяный» шарик сохранить форму и не растечься подобно лужице, но как ты предотвратил его впитывание в тесто?

— Тем же методом, — ответил ему Уокер. — Только при другой последовательности указаний. Одно — сжимает и поддерживает сферическую форму ликёра, другое — отталкивает жидкость от выпечки. Поэтому когда ты откусываешь, то тебе попадает и кусочек пирожного, и глоток охлаждающего ликёра. Противоположные температуры, консистенции, эластичность и ароматы. Всё сразу. — Уокер позволил себе вполне простительное мгновение гордости. — Приготовление еды подчиняется законам физики.

— Не говоря уже о том, как твои губы и зубы щиплет и покалывает от приятных ощущений. — Болтая взъерошенными ушами, пёс подмигнул своему другу. — Может, когда-нибудь ты сумеешь зарядить для меня электрическим током пару косточек.

— Легко, — сказал Уокер. — Я покажу тебе, как ты можешь сделать это самостоятельно. — Марк слегка поморщился, когда его друг резко поднялся на все четыре лапы. — Что-то не то с едой? — Он с неуверенностью взирал на недоеденный сифд.

— Нет, — ответил пёс. — Думаю, тебе найдётся компания. — С этими словами он осторожно взял зубами остатки пирожного и торопливо слился с толпой, на ходу обменявшись редкими приветствиями с серематами, которых узнал. Парочка из них, как не без зависти подметил Уокер, наклонилась, чтобы своими трёхпалыми ладонями приласкать пса, когда тот пробегал мимо них.

Ожидая увидеть серемата, Марк был немного удивлён, когда, обернувшись, оказался лицом к лицу не с одним из вездесущих коренных обитателей Серематена, а с существом из какого-то совершенно незнакомого мира, необычайно высоким, необычайно стройным и, надо признать, необычайно красивым.

Незнакомец приближался к Уокеру какой-то волнообразной, грациозной походкой, в которой было нечто волнующе чувственное. Длинные ноги были полускрыты, полуобнажены килтом или юбкой с очень смелым, броским узором.

Верхняя часть тела была обнажена в той же степени под меховыми полосками, которые крест-накрест закрывали пропорционально узкое тело.