Большую часть дороги они проехали молча, виконт небрежно откинулся на спинку сиденья, запрокинув голову и прикрыв глаза, но было ясно, что он наблюдает за девушкой.

— Как давно ты и твои друзья следили за мной? Неожиданный вопрос заставил Джоселин очнуться от грез. Она взглянула ему в лицо.

— Достаточно, чтобы узнать, что ты пьешь как сапожник, ставишь на кон половину состояния, играя в клубе — довольно, чтобы знать, что ты жуткий бабник и позадирал все нижние юбки в Сити.

Его губы изогнулись — похоже, он улыбался.

— Кажется, ты этого не одобряешь, — он скользнул взглядом по ее драному жилету, по облегавшим бедра штанам. — Ну конечно, столь деликатная леди должна счесть такую жизнь отвратительной.

Джо невольно покраснела.

— А что касается женщин, с которыми я спал — хотелось бы знать, имеешь ли ты об этом представление? Не хочешь ли меня просветить?

Она покраснела еще больше.

— Я знаю, что происходит между мужчинами и женщинами, не такая уж я дурочка.

— Достаточная дурочка, если попалась, а твои друзья остались на свободе.

— Заткнись.

Стоунли невесело усмехнулся. Они проехали через скотоводческие пригороды Лондона, мимо нескольких коровников и свиноферм, потом — мимо промышленных огородов. В экипаже было тихо, только стучали стальные колеса и ритмично цокали подковы, потом стихли даже эти звуки.

Они приехали в Стоунли.

Когда лакей в красно-золотой ливрее Стоунли открыл дверцу, Джоселин с тоской выглянула на свободу, но большое тело виконта заслонило всякий шанс на побег.

— Мне не хотелось бы тебя связывать, — сказал он, — но я сделаю это, если будет нужно. Ну, как?

— Зачем, к черту, мне сбегать? Это же не проклятый Ньюгейт?

— Нет.

Он схватил ее за руку так, что иного выбора, кроме как повиноваться его требованиям, у Джоселин не осталось. Рейн вышел из кареты и помог девушке спуститься. Они пересекли посыпанную гравием дорожку и вышли к широкому крыльцу. Джо невольно замедлила шаг.

Перед ней высился построенный сто лет назад по французскому проекту огромный четырехэтажный каменный дом с двумя павильонами по обе стороны от входа. Вдоль каждого крыла и через фасад шли высокие узорчатые окна третьего этажа, а четвертый был украшен шиферной вальмой и рядами маленьких слуховых окошек.

— Производит впечатление, не правда ли? — Стоунли остановился, но вместо того, чтобы вместе с ней смотреть на дом, он смотрел на нее.

— Чертовски смахивает на мавзолей.

Виконт только хмыкнул, словно понимая, что это неправда.

— Мой прапрадед, первый виконт, построил его в начале восемнадцатого века. Он одно время был послом в королевской Франции.

— Рассказывай.

— Раз ты так хорошо информирована, я удивлен, что ты этого не знаешь.

Она слегка улыбнулась.

— Я знаю чертовски много о твоих поганых привычках, но ни хрена — о твоей благородной семье, чтоб ее черти взяли.

Он снова сжал ее руку.

— Прежде, чем мы закончим, поверь, я узнаю о тебе не меньше.

Он потащил ее вперед, мимо дворецкого, распахнувшего массивную дверь, в большой холл. Этот холл с его блестящими мраморными полами, изысканными резными карнизами и богато расписанным потолком был экстравагантнее всего, что Джоселин могла себе представить. Ей хотелось остановиться и рассмотреть каждую деталь красивой резьбы, но на сей раз виконт не замедлил шага.

— Куда ты меня тащишь? — Джоселин уперлась пятками и заставила его остановиться.