И он заговорил уклончиво:

— Я и сам не понимаю, почему это вдруг так сникли гвардейцы вашего брата. Может быть, ваш пистолет на них так подействовал или вы им знак какой подали? Мне судить трудно. Но, к сожалению, такого волшебства, которое вы мне приписываете, у меня нет. Но то верно, что я ищу средство подавлять людскую злобу. Такие средства в природе есть, но Господь не откроет их человеку, пока не убедится в нашей способности разумно ими распоряжаться.

— Вы верите в Бога?

— Я биолог и пока ещё только заглянул в мир мельчайших молекул, но уже понял: там, внутри атома, таятся такие силы, которые не могли зародиться сами по себе, они — плод Творца, которого нам не дано знать, но который есть и в него мы должны верить. Люди, отрицающие Бога, демонстрируют свою слабость и невежество. Слабость потому, что они боятся признать такую грандиозность, как Творец вселенной, а невежество у них идёт от скудости знаний. Из этих понятий я бы вывел формулу: чем больше человек знает, тем настойчивее он стремится узнать ещё больше. И, наконец, приходит к выводу, который сформулировал Иван Петрович Павлов: если бы у вас было две жизни, то и тогда бы вам не хватило времени, чтобы до конца раскрыть интересующий вас предмет. А я, ученик Павлова, возьму на себя смелость эту мысль продолжить: до конца раскрыть тайну даже самого малого явления природы никому не дано: эта тайна у Бога, и только Он один знает, какую меру могущества стоит доверить человеку.

— Я начинаю вас бояться.

— Наоборот: вы доказали готовность меня защищать, и я отвечу вам тем же. Отныне можете считать, что в моём лице вы имеете надёжного друга. Русские люди умеют быть врагами, но ещё больше они умеют быть друзьями.

— Спасибо вам. А теперь пройдёмте сюда. Здесь мой кабинет, и мы можем спокойно беседовать. А кроме того, я оставлю вас тут на ночь, и на всё время, пока вы будете находиться в замке. Там есть дверь, которая ведёт в мои комнаты. Вы будете у меня под надёжной защитой.

Душу Простакова терзало нетерпение, ему хотелось поскорее увидеть человека, по воле которого его, как рыбу, выловили из воды и доставили в этот таинственный замок, но он, как человек волевой, умеющий держать в узде свои чувства и страсти, медлил со своими вопросами. Пуще всего его терзала мука, и она была почти непереносимой: он хотел бы облегчить страдания своей молодой жены, а она, — и он был в этом уверен, — на этот раз страдала больше, чем в те дни, когда оба они мысленно устремились друг к другу, мучились от терзаний любви, и оба не знали, как им разрешить свои томления.

Между тем Кирилл Блинчик как бы и совсем не понимал мучительного состояния своего собеседника, он говорил о вещах малозначительных, но, впрочем, тоже интересовавших Бориса.

— В наших с вами отношениях вас смущает одно обстоятельство, — я знаю это по опыту: и все другие люди, попадающие в наш круг, тоже пытаются понять, а почему это мы с братцем так не похожи обликом и всеми чертами характера? И поскольку у нас с вами мало времени для общения, сразу вам и скажу: да, мы с Ефимом братья, но мы во всём разные. Моя матушка, умирая, назвала мне имя моего отца и сообщила адрес, по которому он проживает. И ещё сказала, чтобы я боялся Ефима и своего отчима; они оба считают меня чужим и могут устранить как возможного претендента на часть их капиталов. Евреи по древним родовым законам не любят выпускать из своих рук деньги и имущество, попавшее к ним от гоев, и чем более у них таких денег и имущества, тем больше жестокости они применяют к чужакам. Я для них чужак, и они этого ни от кого не скрывают.