—  Да светофор, мать его! — Олег выругался и обер­нулся к хозяину. — Я ж велел вам пристегиваться! Ну, Виктор Михалыч! Ну, е-мое!

—    При чем здесь твой светофор?! — продолжал кри­чать Нестеров, обеими ладонями растирая ушибленное лицо — показалось, будто на какой-то миг он даже ослеп.

—   Он же всегда тут зеленый! — выкрикнул водитель Дима — бывший спецназовец. И вдруг завопил истош­ным голосом: — Ложись!!!

Но его крик остановил — или оборвал — громкий треск автоматных очередей, от которых в одно мгновение осыпались затемненные стекла джипа и залязгала крас­ная металлическая обшивка, превращаемая в решето.

Светлана, в буквальном смысле уткнувшаяся носом в пол салона, почувствовала, как в ее спину воткнулись сотни колючек, затем ее остро обожгло, и следом сверху обрушилась совершенно уже неимоверная тяжесть, со­гнула ее, сплющила, сдавив тело девушки пополам, не­сколько раз дернулась и затихла. А Светлана, не в си­лах и рта открыть, чтобы набрать хотя бы воздуха в стиснутую грудь, ощутила, как на ее обнаженную спи­ну, опаленную сильной болью, полилось что-то мок­рое и горячее, стекая на пол по согнутым плечам и шее. И Светлана потеряла сознание...

Глава вторая

ЗА НОВЫМ НАЗНАЧЕНИЕМ

1

—   Александр Борисович...

—   Внимательно вас слушаю, Константин Дмитрие­вич, — перебил позвонившего Турецкий. — Костя, если ты способен подождать ровно десять минут, я припаду к твоим стопам, и мы решим все насущные вопросы, которые с раннего утра мучают твою прокурорскую душу. Подождешь?

—   Да я, собственно, затем и звоню, чтобы напом­нить: ровно через десять минут будь любезен явиться вместе со своими орлами ко мне в кабинет.

—    М-м-м... Орлы, кажется, не были предусмотре­ны, нет? Или я чего-то... подзабыл?

—   Считай, что «или». Курбатов, Поремский, Ела­гин — эту троицу захвати. Остальные мне пока не нужны.

—   Пока?

—    Не теряй времени.

—   Слушаюсь, шеф. Ты у меня хоть и бывший, но...

—   Давай без «но». Жду.

—   Плохи дела. — Турецкий покачал головой и по­ложил трубку на аппарат. — Не завидую я вам, ребят­ки, что-то Костин тон мне не очень нравится. Созна­вайтесь, натворили чего-нибудь, о чем я не знаю?

Рюрик Елагин, Владимир Поремский и Саша Кур­батов, сидящие у приставного столика напротив Турец­кого, переглянулись, но промолчали. И только Порем­ский, встряхнув соломенными волосами и пожав пле­чами, заметил не очень, впрочем, уверенно:

—    То, что известно нам, Константин Дмитриевич знать просто не может. Если кто-то из нас же не про­болтался. Сашка, колись!

—    Я — точно нет! — с ходу отмел от себя любые подозрения крупный и скорее накачанный, нежели тол­стый, Курбатов.

—  Та-ак, — многозначительно кивнул Турецкий. — А ты, Рюрик, что скажешь?

—    Ничего не скажу, — с наигранной застенчивос­тью во взоре ответил всегда несколько мечтательный и задумчивый Елагин. — Даже если пытать станете, ниче­го у вас не получится, Сан Борисыч. Ни-че-го-шень-ки!

—  Давай ты, Володька, а то ведь и в самом деле под­вешу к потолку и огонь разведу под ногами.

—   Ладно... Можно, ребята?— обернулся Поремс­кий к друзьям.

—   Валяй, — хмыкнул Курбатов и отвернулся к окну.