– Виктор Константинович, вы же обещали, что не будете мне мешать.

Убедившись, что Кравцов увидел статью и фотографию над ней, Веня снова убрал газету в ящик.

– И что это за газета? – Кравцов подошел еще ближе.

– Такая же, как и та, из которой Ильдар Арсланов вырезал фото своих товарищей и позже отправил своей матери. Тут есть не только фото артиллеристов, но и статья об их подвиге. Теперь мы знаем их фамилии…

– Всех семерых?

– Шестерых! – уточнил Веня. – Про седьмого известно лишь то, что его зовут Василий.

Глаза Кравцов засверкали, он достал из кармана очки и нацепил их на нос.

– Дай почитать!

Веня откинулся на спинку стула и помотал головой.

– Всю новую информацию, которую добываю я и мои коллеги, мы сначала показываем Звереву. Так у нас заведено. Так что не торопите события, Виктор Константинович, еще успеете увидеть мою находку, а сейчас… Вы же, кажется, куда-то спешили?

Пораженный такой наглостью молодого оперативника, Кравцов зарычал:

– Ну знаешь, Венечка…

– Не люблю, когда меня так называют, – процедил сквозь зубы опер, его брови сдвинулись.

Кравцов сорвал с себя очки, протер их носовым платком, потом как-то странно нахохлился и как ошпаренный выскочил из кабинета. Веня вполголоса рассмеялся, подвинул к себе пепельницу и закурил. Дым щекотал ноздри, голова слегка кружилась. Настроение Вени после случившегося определенно улучшилось. Спустя десять минут зазвонил телефон. Веня взял трубку, надеясь услышать голос Зверева, но тут его ждало разочарование.

– Жду тебя у себя в кабинете.

Услышав властный голос Корнева и не успев ничего сказать, Веня понял, что радовался зря.

– Товарищ полковник, Зверева нет на месте… – залепетал Веня, но Корнев его осек:

– Ты мне нужен!.. Ты!!!

Ладони у Вени тут же вспотели, после этого в трубке раздались гудки. Молодой опер встал, открыл ящик стола и в очередной раз вынул из него газету. Пару секунд поразмыслив, Веня сунул газету обратно, затем вышел за дверь, запер ее на ключ и направился в кабинет начальника милиции.

Войдя в кабинет, Веня увидел сидящего на диванчике Кравцова. Тот листал какие-то бумаги и изо всех сил делал вид, что ему нет никакого дела до вошедшего в кабинет Вени.

Несмотря на растворенное настежь окно, в кабинете пахло какой-то микстурой и гуталином. Корнев был бледен, его лицо походило на статую сфинкса.

– Где? – поигрывая скулами, пробухтел Корнев.

– Кто где? Зверев? Так вы же сами сказали, что меня хотите видеть… – Веня делал удивленное лицо, а сердце его трепетало.

– Я хотел видеть тебя! Ты не ошибся, и я именно тебя спрашиваю, где газета, которую ты только что показывал Кравцову?

Следователь словно ожил.

– В том-то и дело, Степан Ефимович, что не показывал! Я только краешек газеты успел рассмотреть, после чего этот наглец убрал ее в стол. Да сколько же мы это будем терпеть? Раньше один Зверев так себя вел, а теперь еще и его подчиненные позволяют себе неведомо что! Это давно пора прекратить…

– Хватит! Помолчи, Виктор Константинович, а с Костиным я сам разберусь…

– А со Зверевым? – полюбопытствовал следователь.

– И со Зверевым разберусь.

Слушая эту перепалку, Веня покусывал губы и то и дело сжимал и разжимал кулаки. Корнев снова обратился к Вене:

– Так я еще раз тебя спрашиваю, где газета?

– Так она у меня в кабинете осталась.