– Зачем?

– Разные могут быть причины, – туманно заметил Остапчук. – А я вот какую справочку раздобыл в Госстрахе. Делюсь с тобой чисто по дружбе.

Содержание бумаги до Акимова дошло, и оно было весьма интересно.

– Это чего, «Победа» Тихонова была застрахована от угона?

– Именно так.

– Но это уже слишком, – серьезно заметил Акимов, – офицеру, летчику-испытателю, досрочно освобожденному – и разводить страховое мошенничество? Зачем?

– А по-твоему, всему этому – летчику, офицеру и тому подобное, – к тому же при молодой капризной жене, деньги не нужны?

– Что ж ему, не хватает оклада?

– А ты припомни, голова садовая, ведь Сорокин говорил: у Тихонова по службе беда, от серьезной работы отстранен и отправлен на рабочую ставку.

– И что?

– А то, что вот тебе еще фактик – снова бесплатно. Нужда у него в деньгах крайняя. Его отстранили, ставку он имеет как рабочий, без доплат и надбавок.

– Он же летчик-испытатель! Кандидат наук!

– Пусть хоть доктор. Можешь сам в министерстве справиться: нет положения о летчиках-испытателях, они по сути получают как инженеры. А теперь он как бы рабочий, и не вправе ни персональные надбавки к окладу получать, ни, будучи кандидатом, двоечников в институтах учить. Соображаешь?

– Более или менее.

– Деньги нужны. А мало б-у «Победа», пусть без документов, потянет как минимум тысяч на десять, плюс сумма страховки – сам видишь какая. Мотив?

– Мотив, – вздохнул лейтенант, – хотя картинка препоганая. К тому же смущает Мурочка. На такое дело посылать ее? Ведь, по его же словам, она очень плохой водитель, судя по очкам – близорукая, да и нервная.

– Ну, хлебнет для храбрости – полегчает, – Саныч поднял палец: – И это не намек, а предположение. Представь, что за рулем неведомой машины была она, при этом муж в ней души не чает. А приятель его Золотницкий тоже как-то заинтересован, друг семьи все-таки.

– Зачем же ей тащиться кататься на якобы угнанной машине, сбивать людей?

– Этого я не знаю, – признал Остапчук, – но если как бы посадить ее за руль, то многое объясняется – и «эмка» вместо «Победы», и перекур под дождем в нужное время. Ну-с?

Акимов, обмозговав услышанное, был вынужден признать, что да, складно. И все-таки…

– Версия, Ваня, в голове не укладывается. Уважаемые люди. И Тихонова – баба препротивная, спору нет, но сразу убийца?

Иван Саныч напомнил:

– Пока нет, Пожарский жив.

– Но раз так, если она была выпивши, то как же быстро пришла в себя и несколько секунд спустя легко объехала Кольку? А ведь он выскочил неожиданно, наперерез. Странная избирательность реакции.

– Весьма, – согласился Иван Саныч, – жаль, что Колька не видел водителя.

– Представь, утверждает, что видел, – вздохнул Акимов. – И утверждает, что это баба в белом, с вот таким, – он показал пальцами треугольник, от плеч к груди, – воротом.

– Ну? – радостно переспросил Остапчук, с удовлетворением откинулся на спинку стула, покрутил большими пальцами. – Ты Мурочку видел в тот день, не в белой ли блузке она была?

– В белой, – признал Сергей, – темный дождевик у нее был, с красной подложкой, а под ним – белая блуза. И какая-то она больно чистая и сухая была, хотя утверждала, что только-только на электричке приехала.