– Это еще с чего? – строго спросил сержант, покосившись на Акимова: слушай, мол, следователь, и стыдись.

– Так, а вот, – парень указал пальцем, – радиатор попорчен, и капот с вмятиной. Впрочем, он тотчас заинтересовался более насущными вещами: – А вот если она пока ничейная, так я, может, бензинчику отолью? – Но, уловив укоризненный взгляд сержанта, тотчас подчеркнул, что так, пошутил.

– Стрелка топливная лежит, – приглядевшись, сообщил Пельмень, – небось слили все. Сергей Палыч, давайте все-таки багажник откроем? Мало ли что.

– А ты сможешь?

– А то нет.

– Давай.

В багажнике, к великому облегчению, не было ничего особенного – домкрат, трос, запаска… и черный пустой портфель с блестящей пряжкой.

Пока водитель с Пельменем наперебой сокрушались, как можно было с таким добром машину топить, Акимов осматривал находку. Хороший, обычный, черный портфель. Разумеется, никаких бумаг в нем не было, равно как и пометок, что это собственность Игоря Пантелеевича Пожарского.

«О черном портфеле с блестящей пряжкой упоминал Колька. Конечно, портфелей таких немало, но не все же они пропадают при таких обстоятельствах. И не все находятся в пропавших полковничьих “Победах”… Конечно, нет никаких оснований говорить, что это именно тот портфель. Ну а если он?»

– Ну что, поволокли? – окрикнул водитель.

Акимов очнулся:

– А? Да, да, сейчас. Товарищи понятые, попрошу ознакомиться и проставить подписи.

* * *

Тихонов приехал тотчас, как сообщили о находке, – все еще был не на службе, то ли отпуск продолжался, то ли, как сам сказал, «приболел». Как не возмутительны были предположения Остапчука, но Сергей поймал себя на том, что присматривается к полковнику, пытаясь уловить какие-то свидетельства разочарования. Или что там должно быть на физиономии, когда не сработал твой хитрый план?

Пока невооруженным взглядом видны были куда более говорящие, общеизвестные признаки: красные глаза, веки, нависшие, как капюшоны, потерянный вид, свежевыбритые щеки, все в порезах, сильный запах одеколона изо рта, – любой бы безошибочно диагностировал природу этой «болезни». Тихонов рассыпался в сиплых благодарностях:

– Вот спасибо, я и не думал ее больше увидеть.

Остапчук немедленно нашелся:

– Благодарить – да пожалуйста. Отблагодарите, есть вариантик: накажите супруге бросить писательство. Пусть уж научится готовить, что ли. А то утомительно вам по рынкам самому ходить.

Полковник лишь развел трясущимися руками, улыбнулся:

– Теперь будет на чем ездить.

– Ремонту много, да с ключом заминка будет, – заметил Саныч.

– Ничего. Все поправимо. Второй ключ имеется.

Сержант, скроив гримасу, глянул на Акимова. Тот спросил:

– У вас второй ключ был?

Тихонов пожал плечами:

– Как же иначе, всегда с машиной идут два комплекта.

– Где же второй хранился? – уточнил сержант. – Я имею в виду в то время, когда угнали машину.

– На службе, в сейфе.

– Не на даче, не на квартире, именно в сейфе?

– Да, – полковник, чуть поморщившись, потер лоб, весь в испарине, – извините, что мне надо подписать? Я все еще неважно себя чувствую.

Остапчук радушно пригласил:

– Да-да, разумеется, надо актик составлять. Попросим вас внимательно осмотреть машину.