– Вам плохо, Евгений Петрович?

– Да, немного. Если позволите, давайте закончим. Я попрошу друга…

Простившись, он побрел восвояси, то и дело останавливаясь и переводя дух.

Акимов и вернувшийся Остапчук некоторое время в молчании глядели ему вслед. Саныч вздохнул:

– Жаль мужика. Заездили вконец. Как бы он у нас на дачке не скончался от какого-нибудь приступа.

– Типун тебе на язык, – искренне пожелал Акимов. – А что до того, кто кого заездил, – это их семейное дело.

Остапчук выдал очередное мрачное пророчество:

– Будет труп – станет общественное.

Сергей Акимов, коммунист, боевой летчик и подтвержденный документами сыщик, трижды сплюнул через левое плечо. Пошли заниматься делами, оставив машину подсыхать во дворе отделения. Некоторое время спустя явился Сорокин, красный и гневный, ведя за руку Витьку Маслова. Тот сохранял невозмутимый, не особо заинтересованный вид, точно на школьной экскурсии. За ними поспевала распаренная, запыхавшаяся то ли от ора, то ли от быстрой ходьбы гражданка Анна Приходько, бормоча что-то про картошку.

Сорокин, появившись на пороге кабинета, подтолкнул парнишку к Остапчуку:

– Товарищ сержант, вот вам претензия от потребителей.

– Этот, что ли? Что ж, можно, – подтвердил сержант, поднимаясь и упирая кулаки в столешницу.

Гражданка Приходько, с которой они издавна были не в ладах, заметно заволновалась:

– Как это, товарищ начальник, не вы мое дело разбирать станете?

Сорокин, скрипнув зубами, пояснил:

– У каждого сотрудника правоохранительных органов, уважаемая гражданка, имеется своя компетенция. У меня как у руководства отделением масса дел и корреспонденции, видите? – Он похлопал по боку планшет. – А в ведении товарища сержанта как раз находится рынок и все, что с ним связано.

– А это… – начала было Приходько.

Сорокин, козырнув и даже каблуками прищелкнув, скрылся в кабинете. Впрочем, говорящий и многообещающий взгляд на сержанта он все-таки бросил.

Остапчук, сделав свирепый вид, пригласил строгим голосом:

– Ну-с, присаживайтесь. Побеседуем.

Акимов деликатно поинтересовался, не помешает ли, получил заверение, что нет.

– Вы, товарищ лейтенант, необходимы для представительности и коллегиальности.

Расселись: Витька Маслов с выражением «ах-как-интересно-у-вас-дяденьки» на стуле напротив входа, Приходько – на скрипучем стуле, спиной к Акимову, что было ей особенно неудобно. Она вообще предпочитала бегать и говорить больше, чем сидеть и спокойно излагать. Осмотрев положение вещей и людей, Иван Саныч увидел недостаток и тотчас его исправил. А именно: вынул из сейфа и придвинув к себе самую потрепанную, страшную папку, пододвинул чернильницу и перо.

– Гражданка Приходько, приступим. Изложите дело.

– Сто раз изложила, – сварливо начала тетка Анна, – прихожу, стало быть, на рынок, картошки приобресть. И вот этот зловредный клоп…

Витька, человек бывалый, ощущающий себя уверенно, поднял руку:

– Вот это уже оскорбление.

– Согласен. Гражданка Приходько, воздержитесь.

– Вот, дожили, – проворчала она. – В родной милиции и рта не дают раскрыть. Ну, будь по-вашему. Желаю, стало быть, приобресть ведро картошки, на посадку. А этот… ну, в общем, Витька Маслов, и говорит: могу пособить. Подводит к одному, с усами…

– Кто таков, имя, фамилия?

– Я почем знаю? Лапоть какой-то. Вот он в ведро пихает…

– Хорошую?

– Хорошую.