|
Даже свой родовой замок и земли он продал епископам Льежа. Теперь рыжебородый красавец готов был стать во главе нового Королевства. — Благодарю вас за честь, господа, и за ваш выбор. 22 июля 1099 граф Готфрид принял бразды правления королевством. — Прошу вас только об одном. Я выполню ваше пожелание с величайшим почтением. Но в святом городе, где сам Господь наш Иисус Христос ходил в терновом венце, я не смею носить золотую корону. По рядам дворянства и духовенства пронесся изумленный шепот. Все было уже оговорено, и слова графа вызвали удивление. — Я соглашусь стать во главе Иерусалимского Королевства только лишь как «защитник Гроба Господня» . Да направит Господь стопы мои на правильные стези по своей святой воле. Аминь. Искренние, без тени лукавства, слова графа покорили всех. Отныне сердца подданных безоговорочно принадлежали ко¬ролю. Готфрид, теперь именуемый Иерусалимским, обязан был стать представителем патриарха в мирских делах. Смешно, но патриарха, которому бы подчинялся Готфрид, выбрали позже. Борьба за власть в стане латинян все еще тлела. Пользуясь тем, что ревностные воины Танкред и Раймунд снова облачились в доспехи, на заманчивое место все-таки взобрался Арнульф. — Нет, ну, вы представляете первые слова патриарха?! — граф Этьен де Блуа, как обычно, посвящал Гуго в придворные тайны. Просторный особняк графа напротив Стены Плача быстро стал популярен, особенно после того, как Храмовую гору решили сделать резиденцией короля. Званые обеды, вечера, изысканные беседы и хорошие вина — все то, по чему соскучилась светская власть, подавалось щедрой рукой. Харизматичный Этьен де Блуа, как магнит притягивал к себе людей всех сословий. Не раз в его доме ужинали бароны Готфрид или Танкред. Несколько дружеских вечеринок сблизили Гуго де Пейена с сильными мира сего гораздо сильнее, чем три года похода. Последние новости и сплетни обсуждались здесь, и внушавший расположение граф Этьен был всегда в центре событий. — Ты слышал? Недавно пересчитали... Танкред захватил в храме сорок серебряных светильников, каждый весом в три тысячи шестьсот дирхемов. Еще огромный серебряный теннур весом в сорок сирийских ратлей, и сто пятьдесят светильников меньшего размера. И это — не считая других сокровищ. А сколько можно найти в тайниках и подвалах! Видневшаяся из окна Куббат-ас-Сахра — мечеть «На скале» — по-прежнему сияла золотым куполом на солнце. Солдаты, ворвавшиеся в роковую ночь с оружием на её крышу, пробовали рубить купол. Кто-то пустил слух, что он полностью золотой. Но, увы, под ударами топоров оказалось, что это всего лишь свинец, покрытый листами позолоченной меди. Однако, то, что хранилось внутри, стало причиной раздора. Несметные богатства, находившиеся в сокровищницах мечетей Аль-Акса и «На скале» вскружили голову многим. — Да, но все по военным кутюмам . — Так вот, первое, о чем заговорил Арнульф, что Танкред захватил слишком много. — В смысле? — Арнульф претендует на серебро, как представитель папы. — Я не берусь судить действия патриарха, но это не совсем по праву. — Вот именно! Не думаю, что он себе что-то урвет, но уважение граждан к себе потеряет. Граф Этьен оказался прав. После длительной тяжбы с Танкредом по поводу награбленного серебра, Арнульф смог выбить для себя не больше семисот марок. Это легло тенью на репутацию новоизбранного патриарха. Но это было только начало. Дележка власти разразилась очередным скандалом. — Что с Раймундом? Все также сидит, запершись в башне Давида? — Провансалец упрям, как черт, и не желает расставаться с цитаделью и башней. — Правда на его стороне, право победителя у нас законно. — Да, но без них Готфрид не сможет держать оборону. Король в ярости, Раймунд тоже взбешен. |
