|
И это вам не степная свора турок-сельджуков, а настоящая мощь. — Да, мессиры, — грустно добавил Готфрид Бульонский, — упаси нас Господь, но сведения, что из Египта движется армия фатимидов, снова подтверждены. Мы пытали двух пленных мавров, и они сознались во всем. Халифат не сдаст нам город, оттого эмир держится так хорошо. — Эмир Ифтикар эд-Даула держится так хорошо, потому что водохранилища в городе наполнены до краев, а житницы ломятся от припасов. У них есть еда и питье. А мы еще до прихода мавров высохнем, как мумии из гробниц. Я не святая Мария Египетская — Танкред возвел глаза к потолку и перекрестился, — чтобы питаться три года одной лепешкой. — Сеньор Танкред, — граф Раймунд сухо усмехнулся в бородку, — что с колодцем в долине? Кто именно там — сарацины-мавры? Сельджуки? Мои люди ходят за десять верст, чтобы принести воды. Мы всех быков извели на шкуры, чтобы пошить бурдюки... Танкред на мгновение вспыхнул, и его щека задрожала. Несколько колодцев в долине были либо испорчены, либо укреплены и ожесточенно охранялись маврами, отбить их крестоносцам не удавалось. — Нельзя больше ждать, — Танкред шагнул к столу и ударил по нему ладонью, — только за вчерашний день от кровавого поноса я потерял пять человек. — Танкред прав, — отозвался Готфрид Бульонский. — Мы же не хотим, чтобы простолюдины снова стали есть мясо людей. — Я не вижу ничего плохого в том, что некоторые крестоносцы ели мясо неверных. Они — наши солдаты и должны быть сильны. В отличие от германцев, что жрали нечистых собак и пили мочу из стоков. — У меня за неделю умерло полсотни человек, упокой Святой Господь их бедные души. — Раймунд Тулузский осенил грудь крестом. — Но строительство осадных башен еще не закончено. Инструментов, прибывших на кораблях, удручающе мало. Думаю, сами корабли придется пустить на постройку берфруа . Иначе нас ждет провал, как и при первой атаке. С нами Господь, но и Он не даст нашим коням крылья, чтобы перелететь через городские стены и ров. — Кстати, стоит попытаться этот ров засыпать, иначе осадные башни не подогнать. — Да, это верно. — Дух войска падает, господа. Мне уже приходится вешать дезертиров. — Ха, еще немного и мне придется снова ловить по всей пустыне кукушек, — засмеялся Танкред. Безусловно, он намекал на Пустынника Пьера. Кукушкой его прозвала византийская принцесса Анна. — Решением Клермонского собора всякого, кто решит повернуть назад, убежать и больше не пытаться освободить Гроб Господень, постигнет анафема и отлучение от Католической церкви, — впервые в разговор вмешался епископ. — Господин граф Раймунд, говорят, в Вашем лагере произошло чудо? — Ваше преосвященство, извольте... Тут всеобщее внимание, наконец, переключилось к мявшемуся в дверях брату Сезару. — Frater Сезар, подойдите. — Епископ поманил пальцем: — Вероятно, Вы столь благочестивы, богобоязненны и чисты, что Всеблагой Господь избрал Вас для откровения свыше. Брат Сезар поспешно закивал головой. Только сейчас он догадался, что перед ним Пьер Нарбоннский — епископ Альбары. — Frater Сезар, правда ли, что этой ночью к Вам явился епископ Ле-Пюи Адемар де Монтейль? Упокой Господь его душу в обителях Своих со всеми святыми. Все присутствующие опустили голову и скорбно перекрестились. — Правда, Ваше преосвященство, правда. — Вот видите, господа, благословение Божие со всеми нами. Frater Сезар, поведайте благочестивым мессирам, как и когда случился Ваш сон? Брат Сезар вышел вперед, от волнения подергивая взъерошенной головой, которую он склонил набок. — Д-да, господа, случилось... Похотливое видение юной турчанки в мозгу брата Сезара вмиг улетучилось, как исчезает туман, стоит пригреть солнцу. |
