Смолин ничего нигде не обнаружил. Вернулся на крыльцо магазина и, стоя здесь, раскуривая «беломор», представил себя на месте преступников. Оглушив и связав сторожа, отперев замок заранее сделанным ключом, он распахнул дверь магазина. Конечно же, он был здесь не раз в качестве покупателя. Все высмотрел. Наметил план действий. Попав в магазин ночью, он не стал раздумывать, что именно надо брать. Уверенно передвигаясь в темноте и тесноте, подбежал к полке с сукном, схватил несколько рулонов и выскочил на крыльцо. А куда дальше? Прямо на улицу? Нет, это рискованно. Можно напороться на случайного прохожего или на влюбленную парочку. Ночь вчера была звездная, светлая — улица далеко проглядывалась.

«Я бы на месте грабителей, — подумал Смолин, — повернул с крыльца вправо или влево и, прижимаясь к дому, сливаясь с его чернотой, пробрался на зады, в садик, а оттуда — в глухой проулок и дальше, на большую дорогу».

— Ну, что, Александр Николаевич, плохи наши дела? — унылым голосом спросил Семилетов.

— Нет, брат, ничего, кое-что наклевывается. Готовь собаку к работе.

Смолин спустился с крыльца, повернул налево, вышел в сад и шаг за шагом начал исследовать сухую, слежавшуюся землю под яблонями и между ними. Дошел до каменного забора — ничего. Двинулся в обратный путь — и опять ничего.

На глазок отмерил еще одну полосу и еще исследовал; он не терял надежды увидеть отпечатки сапог грабителей. Сюда, обязательно сюда, в глухое, сильно затененное место должны были броситься они. Другого подходящего пути у них не было. Тут, под яблонями им удобно было оглядеться, переждать, послушать, нет ли кого-нибудь поблизости. Отсюда самая короткая и безопасная дорога в заросший лопухами, нехоженый тупичок. Там, в тупичке их ждала подвода или машина.

Внимание Смолина привлекла ветка яблони, поникшая примерно на высоте двух метров, на уровне человеческой головы. Он неторопливо стал ее рассматривать. Сломана недавно, не далее как сегодняшней ночью: обнаженная кора еще совсем свежая. Кто-то нечаянно в темноте задел ее головой или каким-то предметом и сломал. Значит, под яблоней должны быть следы человека.

Смолин опустился на корточки. Да, есть! Вот они. Очень слабые отпечатки. Их можно было найти только твердо зная, что здесь прошел человек.

Смолин быстро разогнулся и во весь голос закричал:

— Петя, давай сюда своего Бека!

Семилетов прибежал с собакой.

— Что, обнаружил?

— Ну! Давай ищи, Петя. Твое дело правое.

— След, Бек! — скомандовал старшина милиции. — Ищи! Давай, браток, старайся. След!

То, что еле различал человеческий глаз, собака сразу подхватила своим тонким обонянием. Бек встал на невидимый след и, не теряя его, потащил Семилетова и Смолина через весь город. Вывел на окраину райцентра, на каменное взгорье, на перекресток дорог. Одна из них, хорошо наезженная, вливалась в недалекое шоссе, другая вела в лес, третья — в поле, четвертая, глухая, заросшая посредине травой, узкая, упиралась в старое кладбище. Смолин ждал, что Бек потащит Семилетова в лес, но собака без колебаний побежала по кладбищенскому проселку.

— Куда это она тебя тащит, Петя? — удивился Смолин. Спросил — и пожалел. Надо было промолчать.

Семилетов безоговорочно верил своему Беку, но тут и он дрогнул. Натянул поводок, остановил собаку. Гладил ее, подбадривал: «Хорошо, псина, хорошо, Бекушка», — а сам вопросительно смотрел на Смолина. Но тот молчал.

— Что, Александр Николаевич, думаете, Бек сбился со следа?

— Не знаю, брат, тебе виднее. Давай работай, не обращай на меня внимания.

Семилетов покрутил головой, криво улыбнулся. Постояв некоторое время на месте, он осторожно, не насилуя, вернул собаку на перекресток.