– Очень жаль, – сказал Рык.

– А не вышло у меня по-другому, – развел руками Кривой. – Кто ж знал, что он даже в доме с ножом за голенищем ходит? Я его честно прижал, а он, сука, наклонился – да за нож. И как я только заметил?

– Ну, заметил, – засмеялся Дылда. – Ну, руку бы ему сломал. Или порезал. Так нет – ты ему и горло перерезал, и брюхо, и ноги…

Молчун сглотнул.

– Ладно, – хлопнул ладонями по коленям Рык. – Ему повезло, а вам – нет.

– Это как? – спросил дрожащим голосом Сапог.

– А так, – охотно пояснил Дылда, – он уже, а вы еще. Понял?

Сапог икнул.

– Я знаю способ от икоты, – Дылда подошел к Сапогу, присел. – Тебя нужно испугать. Хочешь, испугаю?

Сапог закрыл глаза и снова икнул.

– Ты человек бывалый, – сказал Рык. – На твоих руках и кровь, и что похуже…

Молчун слушал, даже не пытаясь оправдываться.

Тут нужно было дождаться, когда победитель назовет свои условия. Жалко было деньги отдавать – до слез жалко, но суставы рук болели все сильнее; да еще Битый, так и не успевший износить новых сапог, снятых с проезжего, ясно указывал, что произойдет в случае малейшего сопротивления.

Молчун и сам умел развязывать языки, поэтому прекрасно понимал, что будет, если он попытается молчать или соврать.

«Все скажу, – подумал Молчун. – Обо всем, что здесь и поблизости, – скажу все». А того, что он отправил в родные места с надежной оказией, все одно разбойничкам не достать.

– Тебе Жлоб привет передавал, – Рык внимательно смотрел в глаза Молчуну.

– Жлоб? – переспросил хозяин постоялого двора.

– Ну да, купец из-под Рыбацкой крепости, или забыл?

– Так я напомню, – Кривой похлопал Молчуна кинжалом по щеке. – Напомнить?

– Жлоб? А, Жлоб! Конечно, он только третьего дня отсюда съехал. С самого утра. Вы его ищите?

– Дурак, – без злобы ответил Рык. – Я ж тебе от него привет передаю, значит, видел его позже тебя. Третьего дня видел. И вчера видел. Разговор у нас с ним получился долгий. Он все постоялый двор поминал да тебя. Да еще очень на свою жадность жаловался. Плакал и жаловался.

Молчун обмер.

Это был нехороший разговор. Этот разговор не закончится тем, что разбойники заберут все добро. Тут пострашнее выходит.

– Рык, а давай я с ним поговорю? – предложил Кривой. – Очень я люблю с такими разговоры разговаривать. Очень. Он же, зверюга, под нас убивал. Помнишь? Будто это мы паломников ограбили да кишки выпустили, всем – женщинам, детям… Десять человек, между прочим. Нас же тогда даже стражники пытались найти в лесу. Помнишь? Ведь он, больше некому.

Острие кинжала медленно двигалось по телу Молчуна, оставляя за собой тонкую красную линию. Выступила кровь, потекла вниз.

– Отойди, Кривой. Если он скажет, что мне нужно, умрет быстро. Я слово даю! – Рык словно невзначай положил ладонь на рукоять меча – выходило, что он вроде как на мече клянется, а эта клятва даже у разбойников считалась нерушимой.

– Как знаешь! – пожал плечами Кривой. – Я тогда вон с Хорьком посижу, полюбуюсь, как он тебе врать станет.

Кривой ударил Молчуна, не сильно, но того развернуло на крюке и стало раскачивать. Все поплыло перед глазами – бревенчатые стены, столы, лавки, кухонная дверь, сапоги Битого…

– Я скажу, – простонал Молчун.