На прощание Глеб засунул тому в карман пачку денег. Сиротка нащупал ее и ахнул – никогда еще его рука не держала столько денег.

– Ладно, я пошел, – суетливо сказал бродяга, направляясь к выходу из квартиры.

Он чуть не подскользнулся на площадке, облитой бензином и, держась за перила, спустился вниз. Скрипнула дверь. Сиротка вышел из подъезда и медленно поднял руки.

Глеб следил за каждым движением своего приятеля. Но бродяга смог сделать всего лишь несколько шагов, затем споткнулся, попытался обрести равновесие, взмахнув руками, и в это время прогремел выстрел. Не выдержали нервы у одного из снайперов…

Сиротка качнулся, медленно опустился на колени и уткнулся лицом в землю, его правая рука сжимала пачку денег.

– Вперед! – приказал Студинский.

Его люди в черных масках и камуфляже цепью побежали к дому. Глеб не стрелял, хотя мог бы уложить человек пять. Он ждал, он знал, что сделает, если только не помешает какая-нибудь досадная случайность, не предвиденная им.

Люди Студийского забросили в подъезд гранаты со слезоточивым газом.

Глеб был готов к этому.

«Что еще они могут придумать, эти болваны, не имеющие боевого опыта?»

Он-то бывал в передрягах и похуже, видел и не такое. Всего-то и проку от этих гранат, что в дыму они не увидят друг друга.

Люди Студийского натягивали противогазы, готовясь к штурму. Глеб, не подходя к окну, знал каждое их движение, знал наперед, что они будут делать и был готов ко всему. Когда на лестнице загремели башмаки и люди Студинского побежали на третий этаж, Глеб спрятался за простенок.

В длинном коридоре царила кромешная тьма. Глеб сжимал в каждой руке по пистолету, готовый в любой момент открыть стрельбу. Но он надеялся обойтись без этого.

Когда омоновцы были уже на площадке, Глеб чиркнул спичкой и бросил ее к своим ногам.

Бензин вспыхнул мгновенно, пламя охватило всю лестницу, раздались истошные вопли, но один из нападающих успел вбежать в длинный темный коридор.

Глеб ударом ноги свалил бойца на пол, схватил его и поволок в дальний, самый темный, угол, куда еще не успел дойти слезоточивый газ. Там, он знал, есть кладовка.

Он втащил в кладовку тяжеленного мужика, потерявшего сознание от удара по голове, быстро сорвал с него противогаз, стащил куртку, затем натянул противогаз себе на голову и надел его куртку. Все это заняло у него секунд пятнадцать.

В подъезде слышались вопли, один из людей Студинского катался по полу, пытаясь сбить огонь с одежды, другие лихорадочно отстегивали с него гранаты, вытаскивали из кармана магазины патронов.

Глеб выскочил из кладовки, держа в руках короткий автомат Калашникова.

Один из людей Студинского посмотрел на Глеба.

– Он там, пошли за мной!

Голос из-под маски противогаза прозвучал глухо, боец бросился вслед за Глебом, следом еще трое. Глеб открыл дверь на черный ход и побежал вниз, за ним следовал тот, которого он обманул. Трое остановились на лестнице, пытаясь разглядеть в темноте, куда побежали Двое их товарищей.

Глеб резко развернулся и ручкой автомата ударил бойца в голову, тот качнулся и упал. А Глеб вновь чиркнул спичкой и зажег бензин. Пламя взлетело вверх, и на площадке, где еще несколько мгновений назад был Глеб, раздались истошные вопли, а затем беспорядочная стрельба.

Глеб подхватил фээсбэшника под руки, стащил вниз, взвалил на плечи и, ударив ногой в дверь, выскочил на улицу. Он оглянулся – в окнах дома плясали языки пламени, мелькали силуэты вооруженных людей, слышалась беспорядочная стрельба, лопалось стекло, вырывались клубы едкого густого дыма.

Еще несколько бойцов выскочило на улицу. Они катались по земле, гася пламя на своей одежде.

Глеб, сгибаясь под тяжестью взваленного на спину бойца, шел к автобусу.