– Кажется, сон не закончился, – пробубнил Юрий.

– Что? – переспросила Елена.

– Вот что, милая, вперед, я попробую отвлечь их.

– Ты о ком? – удивленно спросила Минина, так и не сориентировавшаяся в обстановке.

– Здравствуйте, – заговорил один из милиционеров, подошедших к паре, – лейтенант Хачибеков, предъявите документы.

Минина достала из кармана паспорт и доверчиво отдала в руки патрульных.

– А ваши? – спросил милиционер Филатова.

– Дома забыл, – наивно сказал Юрий.

– Пройдемте в машину, – мрачно сообщил милиционер, как бы невзначай медленно вскидывая с плеча укороченный «Калашников».

Филатов скривил рот и медленно направился в бело-синие «Жигули».

– И вы, девушка, – вежливо «пригласил» Минину милиционер.

– А в чем дело? – попыталась воспротивиться она.

– Вам позже объяснят, – заверил лейтенант.

Выполняя распоряжение полковника Талипова, патрульная, машина, минуя отделения милиции, привезла их в районный отдел внутренних дел, и вскоре Филатов с Еленой оказались в камере временного содержания, называемой в народе попросту – «обезьянником». Этот «обезьянник» ничем не отличался от всех типовых в России. Такие же серые стены, бетонный пол и деревянный выступ, напоминающий сцену, на которой располагаются задержанные.

Юрий лихорадочно рассуждал. Если их действительно остановили для установления личности, тогда еще можно было выиграть время до приезда Соловьева. Если нет... Впрочем, его рассуждения прервал вошедший через десять минут в камеру полковник Талипов.

– О-о, кого я вижу, – иронично заметил Филатов, – полковник Талипов собственной персоной!

– Вы шутите? – улыбнулся полковник. – В вашем-то положении?

– Я что – беременный? – в том же тоне спросил Филатов.

– Боюсь, что ни ты, ни твоя девка, – Талипов показал пальцем на Минину, прижавшуюся к стене, – уже не смогут иметь детей.

– Прошу вас, гражданин полковник, не лишайте меня мужского достоинства. Оно мне понадобится после... – ответил Филатов.

– Оно вам не понадобится, уверяю вас. Тем, кто пособничает террористам, его отрезают, – учтиво заметил полковник.

– Значит вы кастрат? – съязвил Юрий.

– Жаль, – вздохнул Талипов, – жаль, что не могу пристрелить вас на месте. Это противоречит государственным методам. Поэтому придется вас наказывать по всей строгости закона.

– А суд шариата был бы ближе, правда? – со злостью выпалил Юрий. – Я знал, что вы не оставите нас в покое, только не предполагал, какую статью можно мне предъявить.

– А что, все складно получается, – развивал мысль Талипов. – Твой дружок, подполковник Синьков, упустил тысячу духов. Ты, убрав его начальника штаба, незаконно возглавил разведывательную операцию и выпустил из базы триста боевиков. Затем подговорил солдат и убил единственных свидетелей: двух моих спецназовцев.

– И у вас есть свидетельские показания? – ехидно спросил Филатов.

– Конечно, – с натянутой улыбкой кивнул головой полковник, иронично произнеся слово с буквой «ч». – Против Синькова показания дал пособник Мирабова в Грозном, а против тебя выступили несколько солдат из взвода, которые видели, как ты по открытой радиоволне предупреждал боевиков, видели, как ты заставил бедного сержанта расстрелять в спину моих людей.

– А что говорит сам сержант? – спросил Филатов.

– Его срочным порядком перевели служить в Новосибирск. А то вдруг ты еще до него доберешься.