– Заткнись, Чиччо! Дай ему сказать…

– Ну так вот, прошлой ночью Батиста со старым Торричелли были в карауле на мосту через Арно в северной части города. К шести часам они как раз заканчивали последний обход, когда заметили сверток, который плавал на поверхности, зацепившись за ветки. С помощью копий они его вытащили и раскрыли.

– Не тяни, Франческо! Что там было, в этом свертке?

– Держу пари, что несколько бочонков вина, которые Торричелли тут же и опустошил. Он же пьет быстрее, чем дышит.

– Он бы как раз предпочел найти там вино, Чиччо. Но на самом деле там был труп и уже такой разложившийся, что старину Торричелли тут же вывернуло наизнанку: выдал все, чем накачался за ночь.

– И что же они сделали?

– Они снова, как смогли, закрыли сверток, и Батиста пошел за людьми Малатесты.

– А он сказал им, что видел содержимое свертка?

– Ты что, конечно нет! Кому хочется закончить свои дни в застенках замка Барджелло? Всем известно, что Малатеста не из тех, кто долго раздумывает, когда приходится решать щекотливые вопросы. Он сказал, что не мог подойти к свертку близко из‑за запаха. Люди Малатесты тут же велели ему убираться, так что даже не расспросили как следует.

Смущенные этим известием, оба его друга надолго погрузились в молчание, и Веттори некоторое время наслаждался заслуженной победой после стольких насмешек.

Первым заговорил Макиавелли:

– Завтра должен заседать городской Совет. Наверняка там будут обсуждать этот случай.

– Можешь не сомневаться, – заметил Гвиччардини. – Я знаю людей, которые будут счастливы поставить Содерини в неловкое положение.

– Раз мы прослышали об этой истории, то и весь город, должно быть, тоже, – вздохнул Макиавелли. – Не волнуйтесь, я вам сразу же обо всем расскажу.

Довольный тем, что приятель правильно понял просьбу, которую он мысленно старался ему внушить, Гвиччардини весело похлопал его по плечу.

– Что ни говори, а в том, чтобы водить знакомство с канцлер‑секретарем Совета, есть свои выгоды! Наконец‑то ты решился рассказать нам кое‑какие смачные подробности в обмен на те сплетни, которыми мы потчуем тебя каждый вечер!

– Боюсь, ты будешь разочарован, Чиччо! Не стоит рассчитывать, что там станут болтать много лишнего. Вообще‑то там не услышишь ничего захватывающего. А что до меня, то я только и делаю, что пишу отчеты, которые никто никогда не станет читать, и они так и будут пылиться в архивах. Ничего увлекательного…

– Надо сказать об этом старине Фичино! Он вечно настаивает, чтобы его ученики с ранних лет отирались возле важных должностных лиц!

– Наступит и твой черед, Франческо…

– Надеюсь, как можно позже! Мне еще потребуется несколько долгих лет, чтобы подготовить свои мозги к хитростям политики.

Гвиччардини поднял правую руку как мог торжественно:

– Знай, Никколо, что нам ты вполне можешь доверить все, о чем будут говорить завтра. Даю тебе слово, что никто ничего не узнает.

– Мы будем немы, как бронзовые статуи Верроккьо! – добавил Веттори, хотя, конечно, на уме у него было совсем другое.

– Что‑то не верится. Вам и часа не понадобится, чтобы разнести слух по всей Тоскане!

Это замечание развеселило приятелей, польщенных тем, что их способности оценены по достоинству. Чтобы отметить это достижение, Гвиччардини снова заорал:

– Тереза, еще вина, живо! В твоем чертовом трактире можно сдохнуть от жажды!

Ночь подходила к концу. Мелкий дождь превратился в ливень, и улицы затопили широкие грязные лужи. Густая пелена тумана накрыла город, так что в пяти метрах перед собой ничего не было видно.