– Вы обе удивительные. Но я не могу оставаться здесь и лежать в постели, зная, чем занимаются мои товарищи. Моя одежда – сплошные лохмотья. Аурэлия, как ты думаешь, ты не могла бы отдать мне пару брюк и рубашек Жан Поля? И ботинки покрепче, если у него есть лишняя пара. У нас один размер.

Аурэлия пошла выполнять просьбу Андрэ, и Дайана осталась с ним наедине. Все это время она избегала его, он это чувствовал и вот придумал этот предлог.

– Ты не должен переутомляться. Война может обойтись без тебя пару дней…

– Диди, я не хочу говорить о войне. Когда я уеду отсюда, я могу уже не вернуться обратно.

– Не говори так! – воскликнула Дайана. – Андрэ, ты должен вернуться к нам!

Она поняла, что ее слова прозвучали слишком страстно, и слабо добавила:

– Ты нужен своей семье, Монкеру… Югу, после войны нужны будут такие люди, как ты больше, чем когда-либо!

– А тебе, Диди? – он победно улыбнулся. – Тебе я нужен?

Она не могла говорить, поэтому он ответил за нее:

– Думаю, нужен. И, пожалуй, больше, чем кто-либо другой.

Ей нужно уходить, пока он не сказал больше.

– Андрэ, это неприлично, что я с тобой здесь сижу, а ты со мной так разговариваешь. Я должна идти.

– Диди!

Его властный голос остановил ее у двери.

– Ты можешь уйти сейчас из этой комнаты, но я не уеду из Монкера, пока не заставлю тебя признать того, что есть между нами!

Габриэлла, хотя и смотрела на Дайану свысока, очень полюбила маленькую Эрни. Она появилась в Монкере перед ужином и попросила Дайану позволить ей забрать девочку на ночь в Барксдэйл.

– Мне еще целых два месяца ждать своего ребенка, а мне так одиноко там. Столько слуг убежало! А все эти разговоры о войне мне так надоели!

Дайана была рада, что Габриэлла была так внимательна к Эрни, потому что сама она была слишком занята, чтобы проводить с девочкой достаточно времени.

– Только не давайте ей этих сладостей, которые вы постоянно едите. И проследите за тем, чтобы она рано легла спать и не гуляла одна.

Габриэлла тряхнула своими черными кудрями:

– Мы с Эрни прекрасно ладим. Мы – как кровные родственники. Вообще-то, она совершенно не похожа на вас с Шоном.

Она погладила черные кудри маленькой Эрни.

– По правде говоря, она достаточно похожа на меня, чтобы быть моей дочерью.

Дайана испугалась, но ей тут же захотелось рассмеяться. Эрни была достаточно похожа на Андрэ, чтобы быть его дочерью.

– Я рассматриваю это, как комплимент, Габриэлла! Ну ладно. Развлекайтесь, только ложитесь пораньше спать.

Габриэлла взяла крохотную ручку Эрни в свою и, уже выходя из дома, обернулась к Дайане и сказала:

– Кстати, теперь вы можете называть меня Гэби, если хотите.

Дайана громко рассмеялась.

– Боже, Габриэлла, я никогда не думала, что услышу это от вас! Ну, ладно, значит, Гэби. И раз уж мы заговорили об этом, называйте меня Диди.

Эрни перевела взгляд с одной женщины на другую.

– Мамочка Диди и тетя Гэби!

Дайана обняла своего ребенка.

– А ты, моя дорогая, всегда будешь Эрни! Всегда!

«Всегда» – эхом отозвалось в голове Дайаны, когда перед ней вдруг предстал странный образ маленькой грустной девочки одних с Эрни лет, но с прямыми светлыми волосами до плеч. И Дайана еще раз обняла и поцеловала свою дочь за этого одинокого ребенка.

После того как Габриэлла и Эрни ушли, девушка долго размышляла над образом этого ребенка. Она достала свой потрепанный журнал и начала писать.

«Четвертое января 1863.

Сегодня был очень неспокойный день.