Видение было настолько ярким, что ее словно пронзило электрическим током. Она невольно посмотрела на себя в зеркало и с ужасом увидела, что вся, начиная от кончиков напряженных сосков, заливается краской волнения.

 - Нет, - в панике прошептала она, и все готические видения мгновенно пропали. Она не должна позволять себе такие вещи, тем более она прекрасно знает, что это означает. Фотографии в журналах теперь были настолько откровенны, что она была достаточно осведомлена обо всех признаках сексуального возбуждения, хотя никогда прежде сама его не испытывала.

 Навсегда отвергнутая теми, кого любила в детстве, она никогда не принимала сознательного решения избегать близости с мужчиной, но в глубине души была твердо убеждена в том, что еще не оказывалась в такой ситуации, когда ктото был способен разбудить и привести в движение дремавшие в ней желания. Одна из ее подруг как-то сказала ей, что Кэндис напоминает ей киплинговскую кошку, которая гуляла сама по себе. Кэндис рассмеялась и попыталась что-то возразить, но с тех пор стала замечать, что всегда устанавливает предел физической и эмоциональной близости, дальше которого она не допускала никого, будь то мужчина или женщина. С тех пор как ей исполнилось десять лет, она наблюдала за миром из-за возведенных ею баррикад, преисполненная решимости никогда никого не пускать к себе в душу, чтобы не дать возможности причинить себе боль.

 И это срабатывало. Она была довольна своей жизнью. Ей нравилась ее работа в библиотеке одной крупной промышленной фирмы. А последние три года у нее появилась цель. Эта цель, подумала она, начиная яростно тереть себя губкой, является одной из причин, по которой ей необходимо решительным образом подавить в себе неожиданно возникшее чувство к Солу Джеррарду.

 Стук в дверь заставил ее испуганно съежиться и спрятаться за завесой воды. Низкий женский голос позвал ее по имени. Сердце бешено колотилось. Стефани?

 - Войдите, кто там? - пропищала она, выглядывая из-за водяной завесы.

 - Айлу.

 Дверь открылась, и в ванную комнату с непроницаемым лицом вошла огромного роста полинезийка. В руках она держала сверток зеленой хлопковой ткани, на которой, как на батике, был нанесен золотисто-розовый рисунок.

 На лице Кэндис появилось горькое разочарование. Но, овладев собой и проявляя излишнюю вежливость, она произнесла:

 - Здравствуйте. Меня зовут Кэндис Хьюм.

 Лицо оставалось по-прежнему непроницаемым.

 - Я знаю. Мистер Сол сказал, что вы, наверное, захотите постирать свою одежду, поэтому я принесла вам этот саронг, пока ваше белье будет сохнул".

 - Как это мило с его стороны. И с вашей тоже. Большое спасибо.

 Стоя совершенно голой за прозрачной завесой воды, было довольно сложно сохранять достоинство, но, невзирая ни на что, она сопроводила свои слова еще одной улыбкой, которую отвергли все с тем же выражением отчужденности и величия на каменном лице.

 Кэндис была смущена и немного рассержена такой реакцией и, пока Айлу собирала одежду и выходила из ванной, не произнесла больше ни слова. И тут ее снова охватил страх. А вдруг они знают...

 Нет, этого не может быть. Откуда они могут знать, кто она и что ей здесь нужно. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять самообладания. Ведь следующие несколько минут решают для нее все. Она должна убедить Сола Джеррарда, что она вполне подходящая компания для его младшей сестры и что ее не стоит опасаться, к тому же ей надо постараться произвести приятное впечатление на Стефани.

 Решительно сжав губы, она насухо вытерлась полотенцем и завернулась в принесенную Айлу материю. Прожив всего два дня на Фалаиси, она уже успела убедиться в том, что саронг - это прекрасный способ, оставаясь одетой, быть максимально раздетой и не так чувствовать жару. Поэтому она сразу же купила себе несколько саронгов, хотя ни один из них не был" пожалуй, столь тонок и красив, как этот.