- Я не собираюсь выходить за тебя замуж.

 Что-то страшное шевельнулось в мерцающей прозрачной глубине его глаз, но лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.

 - Вот как? - спросил он мягко и вкрадчиво. - Ты воображаешь, что это будет так просто сделать, дорогая? Алименты на всю оставшуюся жизнь или уж по крайней мере, пока ребенку не исполнится шестнадцать, и никакой необходимости считаться со мной? Мне очень жаль, если ты уже успела настроить себе глупеньких фантазий, но, коли ты хочешь, чтобы я содержал этого ребенка, ты должна стать моей заложницей. Да, да, чтобы я был уверен в том, что каждый потраченный мною пенни работает на меня.

 По легкому неприятному привкусу крови во рту она поняла, что прокусила губу. Все ее тело приготовилось дать отпор, отзываясь на неожиданный прилив адреналина, горячей волной хлынувшего по ее венам.

 Медленно и осторожно, словно пытаясь словами оградить себя от опасной развязки, она проговорила:

 - Нет, из этого ничего не получится. Ты не любишь меня, а я... а я...

 - А ты не любишь меня, - закончил он совершенно бесстрастным голосом. - Но в моем кругу браки часто заключаются еще и по другим причинам.

 - Догадываюсь, - с презрением парировала она. - Например, чтобы заполучить побольше денег...

 - Или власти. Или чтобы заиметь детей, - холодно и отстраненно закончил он. - Что ж, с последним мы, кажется, справились. Что сказал врач о твоем состоянии здоровья?

 Она побледнела, но мужественно подавила подступившую к горлу тошноту.

 - Врач сказал, что я вешу немножко больше нормы и что мне нужно принимать железо, а в остальном я совершенно здорова.

 Его густые ресницы опустились.

 - Ясно, - безразлично произнес он. - А ты уверена, что это мой ребенок?

 Она рассеянно посмотрела по сторонам и, увидев стул, опустилась на него, ощущая внутри такую нестерпимую боль, что, казалось, сердце у нее разорвется.

 - Да, уверена.

 - Надеюсь, что ты не ошибаешься.

 - А если ошибаюсь?

 - Тогда мгновенный развод, - сказал он с убийственным безразличием.

 Он был совсем чужим, как будто они видели друг друга впервые. Он встретил ее пристальный взгляд - в его глазах не было ни малейшего интереса. Они смотрели тускло и холодно. Казалось, ему совершенно безразлична та боль, которую он ей причиняет.

 - Я больше не могу, Сол, - глухо проговорила она. - Зачем ты так. Я же не вынесу этого.

 - Но почему?

 Он подошел к ней и притянул к себе. Она подняла на него глаза и увидела, что за ледяным холодом этих глаз бушует огонь, еще более опасный, чем прежде, и сейчас этому огню не давали вырваться на свободу, сдерживали ценой нечеловеческих усилий.

 - Нам было чертовски хорошо в постели. Что же касается всего остального, то у тебя будут деньги и свободное время. Став твоим мужем, я вовсе не собираюсь требовать от тебя постоянных отчетов о личной жизни или ограничивать тебя в деньгах.

 Его слова ранили ее в самое сердце, они били наотмашь, причиняли боль. Он поднял голову, и она увидела в его лице такую черную тоску, такую опустошенность и еще что-то темное и неведомое ей прежде, что невольно вздрогнула.

 - Я знаю, ты хочешь меня, - сказал он резко. - Не заставляй меня доказывать это тебе, Кэндис. Если ты вынудишь меня, я смогу это сделать.

 Ресницы ее задрожали. Она думала, что хуже того, что произошло с ней на Фалаиси, когда ее буквально вышвырнули оттуда, уже не может быть. Теперь она поняла, что это не так. Она сумела бы прожить без него, как бы тяжело ей ни приходилось, но она не была уверена, что, став его женой, сможет вынести эту пытку.

 Стук в дверь заставил ее высвободиться из его объятий.